Очень бы хотела поучаствовать, но я никогда в таких проектах не была, не знаю, что и как от слова "совсем". Может кто-нибудь просветит и посоветует?

16.08.2018 в 22:54

Пишет  Тэнки:

ББ-2018
Биг-Бэнг-2018!
Дорогой фандом!
Открыт прием заявок на девятый раунд БИГ-БЭНГА!
Приглашаем авторов, переводчиков, фанартистов и клипмейкеров принять участие!

Дорогие мои, приходите, очень вас всех ждем!



Записаться: АВТОРАМ | АРТЕРАМ |

Код баннера

Маленький баннер:

<a href="http://j2-square.diary.ru"><img src="http://static.diary.ru/userdir/5/8/9/9/58991/85863773.jpg"></a>

Большой баннер:

<a href="http://j2-square.diary.ru"><img src="http://static.diary.ru/userdir/5/8/9/9/58991/85507101.jpg"></a>

В этом году у нас есть изменения к правилам, а именно:

- Минимальный размер текста - 15 тыс. слов.
- Можно сразу записаться командой, в этом случае подайте заявку на участие в разделе для авторов, указав там состав команды. Такая работа не будет участвовать в распределении, а при составлении расписания выкладки командам будет предложена дата в начале выкладки, потому что у них будет больше времени на совместную работу. Черновик к указанному сроку все равно нужно прислать.
- Если вы хотите участвовать и в команде, и как отдельный участник, запишитесь два раза (например, если артер планирует взять две работы, одну в команде, а вторую взять при распределении).
- Если вы когда-то слились с ББ, а сейчас хотите вернуться и закончить начатую работу в предыдущем составе, то запишитесь командой.
- Если состав у вас изменился, то напишите мне, попробуем решить вопрос в индивидуальном порядке.
- Форум Перекрестка пока не работает. Запись будет проходить в сообществе ББ на Дайри.
- Если к моменту выкладки форум не заработает, то выкладка тоже будет проходить здесь. Если заработает, то на форуме. До официального окончания ББ свои работы нельзя выкладывать негде, кроме ББ, а окончание официально объявляется обычно через день после последней выложенной по графику работы.

Если у вас есть какие-то замечания, предложения или пожелания, то напишите мне.
Дорогие участники, у меня сейчас нет доступа к старым правилам и формам для записи, я могла что-то забыть и пропустить. Если где-то что-то не так, то поправьте меня, пожалуйста!

Организатором в этом году будет сайт Перекресток в лице  Тэнки, хоть он пока и не работает

Прием заявок: 16 августа - 9 сентября.

Подробнее о сроках проведения

К 25 ноября все авторы/переводчики должны выслать аннотации и черновые варианты работ.
26-30 ноября - распределение аннотаций между фанартистами и клипмейкерами.
01 декабря - 20 января 2019 г. - работа над фанартом и видео, завершение работы над текстами.
Выкладка работ начнется 21 января 2019 г..

---

Про Федьку и салют.

У нас по весне на комиссии по делам несовершеннолетних пацан один Федька на распитии пива попался. Он парнишка в целом добрый и безобидный, но беда его в том, что он за любым пойдет, кто бы его не поманил. Позвали ребята пиво пить, он и пошел. Впаяли ему штраф, провели профилактическую беседу, отпустили с миром. На следующее заседание приходит опять на него протокол по распитию. Федька стоит, голову повесил, типа "больше так не буду". Наша заведующая ему и говорит. "Молодец, Федька! Плати штрафы. Эти деньги все идут в городской бюджет. Вот, например, салюты этими деньгами оплачиваются." Посмеялись. Через заседание опять приходит Федька, но на курении попался, а там штраф меньше. Ему говорят "Пришел салют оплатить? А чего мало-то в этот раз?" Потом его долго не было, члены комиссии заскучали "что-то Федька денег не несет. Опять не будет салюта". Вот так и ходит у нас теперь шутка, что подростки салют оплачивают, когда на правонарушениях попадаются и платят штрафы. Когда им про салют рассказываешь, они фыркают, но потом долго не косячат))

@темы: истории из жизни

---

Зеркала

Название: Зеркала
Бета: Босая майя
Размер: Мини, 3552 слова
Основные персонажи: Джаред Падалеки, Дженсен Эклз
Категория: Джен
Жанры: Психология, POV, Дружба
Рейтинг: G
Краткое содержание: На одном из бесчисленных интервью нас спросили: «Значит, смотрясь в зеркало, вы не думаете: «Господи, как же я хорош и сексуален!»?» Мы переглянулись и рассмеялись.
Примечание автора: Это моя первая работа. Когда на меня вдруг накатило, и я это написала на одном дыхании. На достоверность фактов не претендую. Это моё признание в любви к невероятным Джеям.

На одном из бесчисленных интервью нас спросили: «Значит, смотрясь в зеркало, вы не думаете: „Господи, как же я хорош и сексуален!“?» Мы переглянулись и рассмеялись.

Джаред

Многие мои друзья говорят, что я похож на вечный двигатель и от моей энергии можно питать небольшую электростанцию. А есть и такие люди, которые все мои дурачества воспринимают как поведение неадекватного психа. Мне такая реакция была обидна, и почему-то именно таким людям я старался доказать, что я не могу иначе, что такова моя природа, моя суть. Все призывы «вести себя нормально, как взрослый зрелый человек» обычно ни к чему не приводили, хотя я честно старался, но в такие моменты я чувствовал себя ужасно старым, больным и несвободным. Только Дженсен сразу все понял, кажется, больше, чем я сам себя понимал, и ему не надо было ничего доказывать, объяснять или оправдываться перед ним. До его появления в моей жизни я часто сам страдал от своих выходок. Меня так порой несет, что я упускаю тот момент, когда нужно остановиться, а потом чувство вины вырастает до невероятных размеров, тогда наступает период самобичевания, и вот я уже никчемный придурок, что повергает меня в бескрайнее уныние. С Дженсеном получается как-то все иначе — что бы я ни сделал, я смотрю на него, и, если он смеется вместе со мной, значит, все хорошо и правильно, а если он скептически выгибает бровь и при этом поджимает губы так, что у него появляются ямочки, тогда я понимаю, что перегнул палку и мне следует притормозить. Зеркала врут, они показывают нам лишь то, что мы хотим увидеть, а Дженсен не солгал мне ни разу.

Терпеть не могу галстуки! Одно дело на съемках, там это часть образа фальшивого ФБРовца, там есть наша чудесная костюмерша, которая завязывает эти шелковые удавки на раз, так, что я их почти не чувствую. Сегодня же вручение этой долбаной премии. Почему долбаной? Потому что нам часто присваивают какие-то награды и звания, но нас порой даже не удосуживаются оповестить об этом, не говоря уже о том, чтобы пригласить на церемонию вручения. Поэтому для меня это мероприятие — условность, скучная и помпезная, где будут присутствовать все важные шишки телеиндустрии. Такая ярмарка тщеславия с изрядной долей фальши. Но эта премия важна, ведь мы с Дженсеном представляем на ней не только себя самих, но и всю нашу съемочную команду, в которой каждый, от продюсеров до работников буфета, пашет, как ломовая лошадь, и все вместе мы делаем одно общее дело, поэтому мы не можем их подвести. От всей этой ответственности мандраж у меня начинается с самого утра, а к вечеру я сам себя так накручиваю, что не могу завязать этот чертов галстук. Со злости я комкаю его и швыряю на пол. У меня даже возникает предательское желание бросить все и уйти, но тут приходит Дженсен. Дорогой смокинг сидит на нем идеально, и галстук-бабочка как влитой красуется на шее. Ему достаточно одного внимательного взгляда, чтобы понять, что тут происходит. Он молча и спокойно поднимает с пола полоску черного атласа, несколько непринужденных движений руками, и вот галстук на своем месте, укрощенный и побежденный. Дженсен оглядывает меня оценивающе и, довольный результатом, ухмыляется, смахивая с моего плеча невидимую пылинку. Я с благодарностью смотрю на него. Да! Именно так я и выгляжу: подтянутый, уверенный, элегантный и чертовски сексуальный.

Я сломал запястье. Я сам не знаю, как это получилось, но уже ни для кого не секрет, что я могу получить травму самым глупым образом. Я улыбаюсь, стараясь не морщиться от боли, чтобы люди вокруг меня не суетились, как переполошившиеся наседки. Дженсен не отходит от меня ни на секунду и требует, чтобы мне немедленно наложили гипс. Мне не видно его лица, но я чувствую, что его трясет так же, как и меня. Я пытаюсь убедить его, что все в порядке, что из-за внезапно появившегося в кадре гипса придется переснимать всю серию, чтобы объяснить, откуда у Сэма на ровном месте рука сломалась, а на это никто не пойдет, откладывать съемки, пока рука не заживет, тоже никто не будет. Он понимает, что я прав, но все равно кричит на меня «Затухни!» Врач тоже говорит о необходимости гипса, но он понял ситуацию и предлагает неожиданное решение. Дженсен нехотя соглашается, но с условием, что сразу после съемок мне наложат гипс. Я киваю, потому что уже мутится в глазах от боли. Меня обкалывают обезболивающими, пшикают замораживающим аэрозолем. Доктор сказал, что на сорок минут хватит. Я не то что боли, я руки не чувствую. Мы снимаем последнюю сцену. Осталось чуть-чуть, и я сжимаю зубы, чтобы не закричать, болеутоляющее перестает действовать слишком быстро. Наконец съемки закончились, и вместе с командой «Стоп! Снято!» у меня темнеет в глазах, и я куда-то проваливаюсь, но уже через мгновение меня подхватывают чьи-то сильные руки. Я прихожу в себя, и первое, что я вижу, — бледное встревоженное лицо Дженсена, и в его глазах я вижу всю ту боль, что чувствую сам. Дерьмово же я выгляжу, и мне становится смешно! И Дженсен тоже улыбается так, как может улыбаться только он. Становится легче, и боль постепенно уходит.

Когда популярность сериала стала стремительно набирать обороты, меня начало немного звездить. Нет, не на съемках, там работа, и выпендриваться там некогда, да и не перед кем, ведь мы все одна семья. Хмель успеха ударил в голову на светских вечеринках и приемах, когда вдруг на меня обратили внимание и стали снисходительно терпеть все мои выходки — я ж звезда, мне по статусу положено делать все, что заблагорассудится. И меня распирало от этого нового чувства значимости и возможности посмотреть на всех свысока не только в прямом, но и в переносном смысле. До тех пор, пока я посреди всего этого бедлама не наткнулся взглядом на фигуру Дженсена. Он сидел в стороне от всех у стойки бара, был очень напряжен, а в глазах у него были стыд и разочарование. От его взгляда меня проняло до самых печенок, я даже сразу как-то протрезвел от всего этого. Я увидел в нем, что я не такой, каким хочу казаться. Я искренний, открытый и добрый, а не высокомерный и заносчивый звездюк.

У меня случился внезапный срыв прямо на съемках. Я просто пошел переодеться в свой трейлер, и тут меня накрыло. Целый час доктор осматривал меня и пытал вопросами, а мне было тошно и хотелось только одного — забиться куда-нибудь в уголок и заснуть надолго или совсем исчезнуть, чтобы никому не мешать. Диагноз доктора меня поверг бы, наверное, в изумление, если бы у меня оставались хоть какие-то эмоции. Депрессия. Как такое со мной могло произойти? Я же мужик, а не какая-нибудь чувствительная барышня! Я сам справляюсь со своими проблемами, всегда справлялся, и никакой помощи мне не нужно. Только сил почему-то никаких не было, все казалось серым и холодным. После врача пришел Дженсен. Я ему рассказал все, о чем мы говорили с доктором и что он считает это серьезной проблемой. Я фыркнул, что все это ерунда. Я молод, здоров, хорош собой, у меня есть куча друзей, любимая работа, за которую мне прилично платят. В конце концов, у меня есть мои собаки. Другим людям и половины не достается того, что есть у меня. Дженсен меня выслушал, не перебивая, иногда хмурясь, а потом посмотрел на меня задумчиво, вздохнул и начал говорить со мной, как с больным ребенком, ласково и спокойно. И все о чем он говорил, вылилось для меня в одно понимание: я актер, и основной инструмент моей профессии — мои эмоции. Сейчас этот инструмент у меня немного вышел из строя и нуждается в починке. Не все проблемы можно решить самому, порой требуется помощь, о которой надо всего лишь попросить. Любой человек достоин того, чтобы ему помогли.

Финал пятого сезона. Мы уже несколько часов снимаем сцену, где мне нужно одновременно сыграть Сэма и Люцифера в одном лице, отражаясь в зеркалах. Задачка не из легких! Мне все время что-то не нравится — то я недостаточно Сэм, то недостаточно Люцифер, и от этого я злюсь на самого себя. От эмоционального напряжения я в таком раздрае, что не могу сосредоточиться. Я начинаю путать и забывать слова, которые в самом начале от зубов отлетали. Режиссер сжалился надо мной и объявил перерыв, чтобы я пришел в себя. Дженсен подошел ко мне и завел разговор ни о чем. Странно, но вот такая болтовня меня всегда успокаивает, и я чувствую, что меня потихоньку начинает отпускать. Перерыв закончился, я встаю на свою метку перед камерой, и Дженсен, как тень, возникает рядом с оператором. Я смотрю только на него. «Мотор!» Я — Сэм и говорю с дьяволом, которого вижу перед собой. Он ухмыляется от сознания собственного превосходства. Я ненавижу и смертельно боюсь его, я не верю его медовым речам и понимаю, что он прав — вся моя сломанная жизнь принадлежит ему. Но я не могу сдаться, не могу подвести брата. «Снято!» Дженсен слегка улыбается, подбадривая меня, и тут же улыбка сходит с его лица. «Мотор!» Я — Люцифер и говорю с этим мальчишкой. Мне нужно его подавить и сломать, но упрямец сопротивляется до последнего, и мне даже становится интересно, что заставляет его так отчаянно бороться, ведь он неглуп и понимает, что шансов победить у него нет. Он был создан только для меня. «Снято!» Мы с Дженсеном одновременно шумно выдыхаем. На меня наваливается нечеловеческая усталость, но я вижу перед собой восторженное и гордое лицо друга. Я справился! Мы справились!

Дженсен.

Я не знаю, когда это началось. Возможно, с того самого дня, когда я пришел на пробы в новом проекте. Я всегда волнуюсь в таких ситуациях, но стараюсь не подавать виду, внешне я совершенно спокоен. Наверное, это уже многолетняя привычка. Если бы вы знали, что представляют собой эти пробы! Куча претендентов на роль, великие и ужасные боссы-продюсеры, которые смотрят на тебя как на подопытного кролика. Порой на этих пробах устаешь сильнее, чем на самих съемках, а потом долгие часы ожидания звонка — утвердят тебя на роль или не утвердят, будет у тебя работа или нет. Наконец раздается звонок, и ты выслушиваешь ответ как приговор Верховного суда. Один раз я вообще впал в ступор, когда мне сказали, что я не подхожу на роль, потому что «слишком идеальный». Я так и не понял, то ли мне сделали шикарный комплимент, то ли так изощренно послали. В тот день все как-то было иначе, светило яркое солнышко, пока я ехал на студию, я не наткнулся ни на один красный сигнал светофора, а у самого входа я увидел двух целующихся голубей. Я не суеверный, но это показалось мне добрым знаком. В комнате ожиданий было как-то непривычно пусто, и я уже испугался, что, может быть, попал не туда или пробы перенесли, а мне не сообщили. Там был только один парень. Я знал, что его зовут Джаред, а фамилия у него какая-то непроизносимая. Он сидел на диване, весь какой-то растрепанный и потерянный. Его нервозность выдавали его беспокойные руки, которыми он то чесал затылок, то потирал колени, то теребил край рубашки. Он вопросительно на меня посмотрел, и я увидел, что я так же, как и он, удивлен, растерян и ожидаю какого-то подвоха от необычной ситуации.

Я привык держать всё под контролем, потому что с детства видел изнанку актерской профессии. Одно неосторожное слово или неверное действие, и тут же найдутся желающие все перевернуть с ног на голову и представить в таком свете, что потом вовек не отмоешься. Я легко иду на контакт с людьми, могу понравиться, если захочу, у меня куча приятелей, но друзей можно пересчитать по пальцам, и даже им я не могу до конца довериться. Есть вещи, которые существуют только для меня, и никто не имеет права к ним прикасаться. Вот, допустим, есть у вас уединенный домик на берегу озера, в котором все сделано так, как вы хотели. И гостей вы приглашаете к себе только после предварительной договоренности, и вообще не любите, что бы вам мешали без причины. В один из дней вы сидите спокойно у камина и слышите неопределенный звук снаружи. Вы приоткрываете входную дверь, чтобы выяснить источник звука, и тут к вам врывается большой лохматый щенок. Он по-хозяйски обходит ваш дом и плюхается в ваше любимое кресло с таким видом, будто он всю жизнь здесь живет, просто погулять ненадолго вышел. Вот так и Джаред ворвался в мою жизнь, не спрашивая разрешения и совершенно наплевав на мое мнение. Но вот что странно — чем больше я узнавал этого человека, тем больше видел в нем отражений себя настоящего.

Мы поругались. Мы орали друг на друга так, что все, кто присутствовал на съемках, притихли и не пытались нас остановить. Я уже и не помню, из-за какой ерунды мы сцепились, но мы вылили друг на друга все то недовольство, что скопилось за те несколько дней, что мы работали вместе. В результате Джаред ушел в свой трейлер, громко хлопнув дверью, а я пошел слоняться по двору вокруг съемочного павильона, чтобы хоть немного успокоиться. Я сначала злился на него за то, что он не слышал меня, не хотел меня понять, а я ведь старался сделать как лучше, но у него были свои взгляды, и мое мнение его никак не волновало. Я нашел закуток, где можно было покурить. Вредная привычка, я знаю, но бросить все как-то не решался. Теперь я уже злился на себя за то, что моя хваленая выдержка мне изменила и какой-то засранец выбил меня из колеи и заставил вести себя как базарная баба. Вот тут я задумался. Почему я так вспылил? Из-за чего? Я ведь всегда разруливал конфликты без криков и взаимных обвинений. Я никогда не копил в себе недовольство и всегда говорил о том, что мне не нравится, здесь и сейчас, так почему же я повел себя с ним как вздорная истеричка, как слишком обеспокоенная поведением своего чада мамаша? Стоп! Я понял, что слишком вошел в роль старшего брата, чрезмерно его опекаю и пытаюсь контролировать, давить, пытаюсь навязать ему свой опыт, а Джаред ищет свою дорогу, как и Сэм. И то, что я не увидел этого раньше, было только моей виной. Я выбросил сигареты и пошел к нему в трейлер. Мы столкнулись в дверях, и я увидел свое отражение в нем: расстроенный и виноватый, готовый на все, лишь бы помириться. Мы поговорили, и оказалось, что все это время мы думали об одном и том же и пришли к одному и тому же выводу — если мы хотим играть двух братьев, то нам надо прислушиваться к друг другу, иначе никто не поверит в братские чувства, потому что это невозможно сыграть, каким бы профессионалом ты ни был, это можно только почувствовать.

Наш сериал хорош тем, что похож на жизнь, где причудливо переплетаются горе и радость, счастье и отчаянье, добро с кулаками и зло с мягкими лапами. Я люблю немножко поприкалываться над Дином, добавляя в его образ смешные мелочи, это делает его живым героем, но он потом мне мстит, когда про эти мелочи приходится помнить постоянно из серии в серию, из сезона в сезон. Но больше всего меня выматывают драматические моменты — в них приходится обнажать все свои нервы. Мне очень трудно даются эти сцены, в них погружаешься, как в ледяную прорубь, и каждый раз боишься, что не выплывешь. Вот и сейчас мне нужно сыграть один из самых сложных моментов в жизни Дина. Монолог я выучил, поворачивая его так и этак, но так до конца и не понял, как можно сыграть человека, который стоит рядом с телом умершего брата и никак не может смириться со своей потерей. Передо мной лежит Джаред, он перед съемками шутил по поводу того, что может поваляться на кровати прямо в кадре. Его как мертвого Сэма только что отсняли. Он выиграл спор, что ни разу не пошевельнется, пока его будут снимать. Я вовсю старался его рассмешить, но он выдержал, не поддался, хотя обычно рассмешить его не составляет большого труда. Это я нарочно, чтобы оттянуть время моей сцены, но кого я обманываю? У съемок есть свое жесткое расписание, и так или иначе мне нужно сыграть этот монолог. Итак, мертвый Сэм (Джаред по-прежнему не шевелится. Может, он уснул?), свет, звук и грим готовы, а я — нет. Первый дубль я запорол, я так и не смог сделать так, чтобы мой голос дрожал. Я закрыл глаза, вздохнул. Второй дубль. Джаред так и не пошевелился. И тут на меня накатил весь ужас ситуации. Словами Дина я говорил ему про себя, мое сердце готово было разорваться, дыхание перехватило, голос сам собой задрожал, а на глаза навернулись слезы, и я кричал от накатившей безысходности. Команда «Стоп!», а я уже не мог остановиться. Я посмотрел на Джареда. Он так и лежал с закрытыми глазами, а из-под ресниц у него текли слезы. Это было самое дорогое признание того, что я все сделал правильно.

Я люблю музыку. Она позволяет разгрузить мозги и настроить струны души на нужный лад. Когда я попадаю в какой-то жизненный тупик, я слушаю музыку, и тогда решение как-то само собой приходит. Иногда я сам бренькаю на гитаре. Именно бренькаю, потому что-то, как я перебираю струны, игрой назвать невозможно. Увы! Я не Джимми Хендрикс, и не Стив Вай, и даже не Эрик Клэптон. Да и пою я слишком тихо, почти что бормоча про себя. Хотя не скрою, я, как все мальчишки, научившиеся играть три аккорда, иногда воображал себя рок-звездой, но только когда никто меня не видел. Позориться своим дилетанством не хочется. Вот мой друг Стив, он музыкант, который делает такие вещи, что у людей все внутри переворачивается, а мне, видимо, бог не дал такого таланта. Я так думал до тех пор, пока Джаред случайно не застукал меня за моим любительским занятием. Я был в каком-то лирическом настроении, а в такие моменты я всегда играю на гитаре, чтобы найти гармонию с самим собой. В общем, я так увлекся, что начал воображать, что передо мной целый стадион народу (ну ладно, не стадион, концертный зал) и я пою перед ними, а мне подпевают, визжат и свистят, и это такой кайф! Я выжимаю последний аккорд на гитаре, поворачиваюсь и вижу перед собой изумленные серо-зеленые глаза и отвисшую челюсть Джареда. Он стоит и почти не дышит. Его реакцией я был удивлен не меньше. Ну что я такого сделал, что на меня смотрят как на чудо? Если бы я знал, чем мне это грозит! И вот очередная конвенция, все уже в курсе, что я играю и пою, но я ни за что не соглашаюсь это сделать на публике, как меня ни уговаривают. Даже Стив говорит, что если я налажаю, то все посчитают это милым. Я неприступен, как Форт Нокс. Откуда взялся Джаред, я не знаю, но он, всучив мне гитару в руки, сказал: «Сделай это!» — и выпихнул меня на сцену. Фанаты ликуют, я краснею не то от стыда, не то от злости, а этот верзила победно улыбается за кулисами. И почему я никогда не могу ему отказать? Я пою, и зал взрывается точно так же, как я представлял себе в своих фантазиях. Только я не представлял себе, насколько это может быть мощный драйв, когда ты отсылаешь свою энергию в зал, а она возвращается к тебе, увеличенная в тысячу раз, и тебя смывает этой волной! Я сделал это для Джареда, а оказалось, что для себя.

Я не люблю распространяться о своей личной жизни. Да и зачем кому-то знать о том, что касается лишь двоих? Когда я впервые увидел Данниль, я подумал, что счастлив будет тот, кому этот огонек достанется. Этот огонек достался мне, и порой мне казалось, что я не достоин такого счастья. Видимо, судьба тоже так решила. Я люблю эту женщину, и мне нравится, как она смеется, как поправляет свои волосы, как вертится перед зеркалом, примеряя очередной наряд, как варит для меня кофе. В нашей с ней жизни все складывается непросто. Мы оба актеры, у каждого своя работа, она в Лос-Анджелесе, я в Ванкувере. Когда у меня случаются выходные, она занята работой, и наоборот. Мы редко видимся, но каждый день часами разговариваем по телефону или скайпу. Мне этого мало, я скучаю по ней и схожу с ума от того, что ничего не могу с этим поделать. Единственное время, когда я был безмерно счастлив, видя ее каждый день, это те несколько недель, что мы вместе снимались в «Десятидюймовом герое». А потом снова самолеты, короткие встречи и бесконечные телефонные разговоры. Только с этой женщиной я хотел бы создать семью, но я не решался сделать ей предложение, потому что ни за что не согласился бы запереть ее в своем доме, чтобы она занималась только мной, хозяйством и детьми. Это все равно, что заставить ее отказаться от себя, и самому отказаться от нее такой, какую я полюбил. Трудно и больно любить на расстоянии. Это был самый потаенный уголок моей души, куда я не пускал никого, тщательно оберегая свое сокровище от посторонних глаз. Но этот охламон умудрился проникнуть и сюда, даже не подозревая об этом. Джаред влюбился так, как умеет только он, полностью отдаваясь этому чувству. Кто бы мог подумать, что этот статный красавец, которому достаточно только моргнуть, чтобы любая девушка тут же оказалась рядом с ним, будет вести себя как прыщавый подросток, краснеть, бледнеть, смущаться и заикаться, приглашая понравившуюся девушку на первое свидание. Я смотрел на него и узнавал совершенно нового Джареда, который вдруг становился каким-то тихим, нежным и непривычно серьезным рядом с объектом своих воздыханий. Их неимоверный роман развивался у меня на глазах, и я был невольным свидетелем зарождающегося чуда. А меньше, чем через год, на Рождество, он и Женевьев объявили о своей помолвке. Я от всей души поздравил их, искренне радуясь за то, что эти двое нашли друг друга. Я смотрел на Джареда и видел, как его распирает от счастья, казалось, что у него этого чувства так много, что он готов поделиться им со всеми. И, глядя на него, я вдруг осознал, что, наблюдая за развитием его отношений с Джен, я вместе с ним переживал заново свои чувства к Данни. Он теперь женится, а я? На следующее утро после помолвки Джареда я летел в Лос-Анджелес к моей Данниль, а во внутреннем кармане куртки у меня лежала заветная алая бархатная коробочка с кольцом, которое я купил еще год назад. Говорят, для настоящей любви расстояние не преграда, и Джаред заставил меня поверить в это.

Зеркала? Нам они не нужны, пока мы есть друг у друга.

@темы: текст, Джаред Падалеки, Дженсен Эклз, Сверхъестественное

---

Это шедеврально!

Поучаствовала в паре фестов на Фикбуке. Забавная лотерея, надо вам сказать. То читать нечего, то довольно милые работы попадаются. И оба раза без сюрпризов не обошлось. Первый раз моя работа LMV попалась, второй раз Босой Майе!
Но больше всего меня впечатлил шедевральный отзыв на "Этажи"

Так, мне в школу завтра, так что будет коротко. Ой, в школу уже сегодня, но будет коротко и мне не привычно.

Я люблю этот сериал, как его героев. И у Вас неплохо получилось прорисовать персонажей. Сэм с его бунтом и правотой, Дин, который Дин. Боже, как я его люблю, особенно эти шуточки и все остальное.
И минусов могу заметить повторы. Сэм, Сэм, Сэм, и так далее. Ни одного синонима не было использовано, а это огорчает.
Еще к минусам можно отнести оформление.

Конечно, я читала комментарии, и многие восторгаются этой работой. Но как по мне, в ней много "воды". Хотя, идея с лифтом настояния мне очень понравилась. Сразу вспомнилось, как когда-то в бунтарские годы (13 лет) скакал и падал мой лифт. Эх, молодость...

С описанием Вы справились неплохо. Ключевое слово "неплохо". Без обид, но это точно не тянет на уровень стандарта, который я привыкла видеть. Много ошибок с оформлением, много "воды", хотя я сама люблю написать кучу "воды", когда нужно заполнить лист. Я что-то разглагольствовалась, а хотелось в короткометражку попасть, ну да ладно.

Я откладывала комментарий как и прочтение этой работы до того момента, пока не получу отзыв к своей работе. Как видите, пишу, значит отзыв получила. Как и говорила раньше, на мой уровень стандарта не тянет. Чтобы объяснить свой уровень стандарта, могу привести в пример детскую страшилку из библиотеки. Нет, просто страшилку. Там много воды, до уровня они тоже не дотягивают, но приходится читать. Короче говоря, уровень стандарта, это хорошие такие книженции. хотя сама я пишу так себе. Да десять балов с использованием русских слов в тексте, что у нас считается ошибками.

Да уж, я и вправду люблю заполнять эфирное время. Подведем итоги: задумка хорошая, но оформление хромает. Есть ошибки, на которые я, как всегда не укажу, ибо лень. До моего уровня стандарта не дотягивает. Бала так на три с плюсиком из пяти тянет.

Желаю удачи в дальнейших начинаниях и советую читать школьную программу. Иногда там что-то нормальное попадается. Эксперементируйте со стилями, развивайтесь. Это полезно

@темы: истории из жизни

---

04.07.2017 в 15:25

Пишет  Supernatural Gen Fest:

Девятый тур

Прием заявок на девятый тур джен-феста состоится 8 июля в 21.00 по московскому времени.
Кучкуемся!
Распространение баннеров всячески приветствуется
Заранее спасибо за помощь в пиаре мероприятия!

<a href="http://spn-gen.diary.ru/">[img]http://i.imgur.com/6IOB4Qv.jpg[/img]</a>

+6

<a href="http://spn-gen.diary.ru/" target=_blank>[img]http://i.imgur.com/ABtBOUv.jpg[/img]</a>

<a href="http://spn-gen.diary.ru/" target=_blank>[img]http://i.imgur.com/rnS4mZE.jpg[/img]</a>

<a href="http://spn-gen.diary.ru/" target=_blank>[img]http://i.imgur.com/NfXXted.jpg[/img]</a>

<a href="http://spn-gen.diary.ru/" target=_blank>[img]http://i.imgur.com/SmJZWvf.gif[/img]</a>

<a href="http://spn-gen.diary.ru/" target=_blank>[img]http://i.imgur.com/J4SOSuw.jpg[/img]</a>

<a href="http://spn-gen.diary.ru/" target=_blank>[img]http://i.imgur.com/4BH27WJ.jpg[/img]</a>

---

Дочки-матери

Пришла ко мне одна мама: "Помогите! Мою девочку надо спасать!". И рассказала, что ее дочь четырнадцати лет встречается с парнем, который на 10 лет ее старше, пьет, гуляет, если на улицу не пускают, устраивает истерики, учиться не хочет и прочее. Договорились, что в следующий раз придет вместе с дочкой.
Судя по маминому рассказу вырисовывается такой невеселый портретец прожжёной малолетки. Ну ладно, думаю, и не с таким сталкивались.

Приходит девочка. Обычный домашний ребенок - прилично одетая, улыбчивая, общительная, умненькая, любопытная. Контакт наладили сразу и проговорили почти час. Выяснилось, что свободного времени у девочки-подростка от силы часа два в день, остальное время занимают спортивная секция, репетиторы, присмотр за младшим братом, уроки и выгуливание собаки, во время которого можно лишних минут сорок погулять. С мамой говорить невозможно, потому что ее интересуют только отметки в школе и "приличное" поведение: шаг влево, шаг вправо приравнивается к побегу. И мама совсем не в курсе, что дочь первый раз в жизни влюбилась, и вовсе не во взрослого парня, а в мальчишку на два года старше, собак иногда вместе выгуливают. Да, мама и дочь ссорятся из-за желания последней погулять. А как она еще может отстоять свое право на личное время, если мама ее не слышит?

Маму я вовсе не осуждаю. При том потоке негативной информации об алкоголе, наркотиках, ранних половых связях и "синих китах" впору впасть в истерику. Это все серьезные проблемы, и они не редко мелькают в новостях и ток-шоу. Все обвиняют родителей, школу, общество, но мало кто говорит, что делать родителям, чтобы обезопасить ребенка, и при этом не стать тюремщиком своему ребенку.

@темы: истории из жизни

---

сколько стоит ЗФБ

У меня есть коллега, которая в курсе была о моём участии в ЗФБ. Вот сегодня ей рассказываю, что конкурс закончился, наша команда третье место заняла и т.д. и т.п. Пока мы болтали пришла вторая коллега, послушала наш треп, поздравила с победой, а потом спрашивает: "А сколько денег вы выиграли?"

@темы: истории из жизни

---

We are the champion

@темы: 3 место, ЗФБ, SPNbromance

---

ЗФБ Финал

Тексты Забытый день рождения Переводы Книга Бытия Прощальный ужин Челлендж Кулинария от Винчестеров (текст рецепта ирландского кофе) Бартер WTF Izumrudniy Kaktus 2017 (визитка) WTF Might and Magic 2017 (визитка)

Если бы я заранее знала куда попаду, я бы ни за что не согласилась, потому что, как говорят мои безбашенные подростки, тупо зассала.
Увидев состав команды и первую выкладку визитки, я смотрела на все с раскрытым ртом, и появилось предательское желание свалить по-тихому. Такое огромное количество разносторонних талантов я видела впервые.
Но лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть об этом. Очень не хотелось подводить команду, поэтому чем могла помогала. Толку от меня было не много, но все происходящее так завораживало, да и Битва принесла неожиданные знакомства с невероятными людьми.
Это был трудный эмоционально, но потрясающий опыт. Спасибо!

P.S. Если ilerena не возражает, можно я все-таки сохраню звание "Бариста с супернатуральным кофе"?

@темы: Сверхъестественное, ЗФБ

---

Этажи

Название: Этажи
Размер: Мини, 5174 слова
Основные персонажи: Сэм Винчестер, папа Джон, Дин Винчестер
Категория: Джен
Жанры: драма, повседневность, учебные заведения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Сэму Винчестеру шестнадцать, и он обычный подросток выросший в необычных условиях. Но проблемы ему приходится решать те же самые, что и ровесникам из "нормальных" семей.

Это был замечательный день! Да что там, самый лучший! Сэм не вышел, а вылетел из спортивной раздевалки в школе, окрыленный успехом, и глупые ямочки с его щек не желали исчезать. Внутри все пело.

Все началось с первого урока. Сэм опоздал совсем немного, и с замиранием сердца увидел, что учитель истории раздает проверенные работы.

— Простите, мистер Фергюссон... — начал лепетать Сэм.

— Займите свое место, мистер Винчестер, — холодно произнес учитель, даже не повернувшись к нему.

Сэм бегом рванул к своей парте и не заметил, как своим рюкзаком зацепил учебник с парты Эллисон Баркли. Книга с грохотом упала на пол. Сэм обернулся и похолодел от ужаса всей ситуации. Да за что ж ему такое наказание! Он густо покраснел, быстро наклонился и поднял книгу, а когда выпрямился, то поймал взгляд васильковых глаз. Она смотрела на него открыто, не отрываясь, а потом легкая улыбка скользнула по ее лицу. Она улыбнулась! Эллисон Баркли ему улыбнулась! Настроение на скоростном лифте взлетело с этажа «Плохо» до высот «Обалдеть как хорошо».

— Вы нас задерживаете, мистер Винчестер.

Спокойный бесстрастный тон мистера Фергюссона заставил вернуться с небес на землю, и лифт замер на нейтральном «Нормально». Сэм занял свое место, достав конспект и ручку. Он искоса посмотрел в сторону Эллисон, но она больше не обращала на него внимания, рассматривая замечания учителя в своей работе. Лифт дрогнул, собираясь заскользить вниз.

Мистер Фергюссон называл каждого ученика по фамилии, иногда отпускал плоские шуточки, которые у некоторых вызывали лишь вялую ухмылку. Стопка работ в руках учителя таяла, пока он не остановился у парты Сэма, держа единственную оставшуюся работу.

— И, наконец, мистер Винчестер, — сказал учитель, в упор глядя на Сэма и протягивая ему проверенное эссе.

С замиранием сердца Сэм взял свою работу и увидел на ней красное жирное «отлично» да еще и подчеркнутое дважды. Парень не мог поверить своим глазам. У Фергюссона получить «отлично» это все равно, что получить Нобелевскую премию. Только единицам это удавалось, и то не каждый год. Щеки опять полыхнули румянцем, и Сэм удивленно посмотрел на учителя.

— За оригинальную трактовку фактов, — пояснил мистер Фергюссон и вернулся к своему столу.

Урок продолжался как обычно. Одноклассники скучали, и пытались втихаря чем-то себя развлечь — кто дремал, досматривая утренние сны, кто что-то рисовал, кто перекидывался записками. Сэм пытался сосредоточиться на лекции, но взгляд его все время скользил по красной отметке на его эссе. Он писал его в экстремальных условиях, в перерывах между копанием в архивах и слежкой за неким Картером, который, по мнению отца, был связан с семьей вервольфов. Свое эссе он закончил уже за полночь, с трудом соображая, что пишет, поэтому волновался, что у него получилась не эссе, а каша из исторических фактов и сведениях о пропавших людях за последние пять лет. Однако результат превзошел все ожидания, и доказательство этому лежало перед ним на парте.

Звонок с урока заставил его встрепенуться. Бросив быстрый взгляд в сторону Эллисон. Сэм увидел, что она выходит из класса в окружении подружек, и даже не обернулась. Настроение медленно поползло к отметке «плохо, но терпимо». Он собрал свои вещи, покидал их в рюкзак и уже направился к выходу, как его окликнул мистер Фергюссон:

— Мистер Винчестер, попрошу вас остаться.

Сэм внутренне поморщился, но делать было нечего, пришлось притормозить, и он подошел к столу преподавателя.

Учитель терпеливо дождался, пока остальные ученики покинут класс.

— Мистер Фергюссон, простите меня за сегодняшнее опоздание, я... — пролепетал Сэм, лихорадочно сочиняя более-менее правдоподобную отмазку. В самом деле, не говорить же учителю истории, что всю ночь он, отец и Дин охотились на оборотней, а утром он едва успел схватить рюкзак с учебниками, чтобы успеть в школу.

— Я оставил вас не по этому, — спокойно и твердо перебил его Фергюссон. — Я хочу обсудить с вами вашу работу. Скажу честно, я был настолько поражен смелостью вашей мысли, что сначала подумал, что это не ваше эссе.

Он точно слышит это или у него такие же проблемы со слухом, как и со зрением в начале урока? Сэм не нашел ничего лучше, как спросить:

— А чье же еще? — и тут же мысленно обругал себя: «Идиот! Нельзя так с Фергюссоном разговаривать!»

Преподаватель пропустил этот вопрос мимо ушей и продолжил, как ни в чем не бывало:

— В вашу пользу сыграло то, что только шестнадцатилетний подросток мог использовать такую речь при написании. Я работаю в школе пятнадцать лет, но, ни разу за мою практику, я не встречал такого нетривиального подхода к истории Великой Депрессии. Вы уже задумывались, мистер Винчестер, чем займетесь после окончания школы?

Сэм смутился. Ему было лестно получить такой отзыв от преподавателя, которого за глаза ученики называли «Железный лоб» за строгость и непреклонность в отношении оценок. Парень не знал, что ответить учителю, но тот терпеливо ждал.

— Я не думал, сэр, — произнес Сэм, пряча глаза. — Отец хочет, чтобы я продолжил семейный бизнес.

— Вот и отлично! — воскликнул Фергюссон, удивив Сэма снова. — С таким нестандартным мышлением и способностями вы, несомненно, сможете получить высшее образование и помочь отцу в бизнесе.

Парнишка внутренне усмехнулся: «Знали бы вы, мистер Фергюссон, о чем говорите!»

— Как бы то ни было, — продолжил преподаватель. — Я намерен рекомендовать ваше эссе к публикации в ежегодном школьном сборнике лучших работ, а это, как вы, наверное, знаете, дает плюс при поступлении в любое высшее учебное заведение.

Сэму потребовалось не менее минуты, чтобы осознать услышанное.

— Спасибо, сэр! — искренне поблагодарил он учителя, почему-то внезапно севшим голосом.

— Я лишь надеюсь, — внушительно произнес мистер Фергюссон, пристально глядя на Сэма, — что вы не остановитесь на достигнутом и воплотите свои таланты в жизни, не размениваясь на мелочи.

— Да, сэр! — голос вернулся к прежней силе, а настроение поднялось до этажа «Как здорово!»

Прозвенел звонок на следующий урок, а бежать в кабинет литературы надо было на третий этаж.

— Я могу идти, мистер Фергюссон?

Опаздывать на урок миссис Торренс не хотелось — себе дороже. Кажется, учитель истории это понял и сказал:

— У вас же сейчас литература, если не ошибаюсь? Я провожу вас, мистер Винчестер, чтобы не было проблем с миссис Торренс.

Пожилая учительница литературы поворчала немного на Фергюссона, но Сэма в класс пустила, и он занял единственное свободное место рядом с Винсом, веселым балагуром и заводилой, скрывающим от одноклассников свое увлечение классической музыкой и рисованием, единственным в школе человеком, которого Сэм мог считать своим другом.

— Чего Железный лоб от тебя хотел? — шепотом спросил Винс.

— Фергюссон хочет порекомендовать мое эссе для публикации в школьном сборнике.

Винс тихонько присвистнул, благо, что миссис Торренс была глуховата и не слышала даже того, что класс гудел как растревоженный улей.

— И что это было? Подкуп, запугивание, шантаж?

— Отвали! — весело фыркнул Сэм.

***

На большой перемене Сэма ждал еще один сюрприз — Эллисон Баркли оставила своих подружек и сама (господи, сама!) подошла к нему, когда он возился в своем шкафчике.

— Привет, Сэм! — сказала она.

Он едва смог унять дрожь, прокатившуюся по всему телу морским теплым бризом. Он обернулся, с трудом справляясь с вдруг размякшими конечностями. Эллисон была стройной хрупкой блондинкой с нежно-голубыми глазами и точеной фигуркой. При этом ей нельзя было отказать в наличии острого ума и независимости, казалось, что ее вообще не волнует, что о ней говорят. Поговаривали, что даже звезда школьной футбольной команды неотразимый и самовлюбленный Бен Эффорт предлагал ей встречаться. Она ему отказала, предпочитая компанию ребят из журналистского школьного клуба.

Сэм не очень вникал в школьные сплетни, которыми его щедро снабжал Винс, но девушка ему понравилась с первого дня в школе. Подойти и заговорить с ней он не пытался, считая, что раз он в этой школе на время, очень короткое время, то и не зачем завязывать какие-то отношения. Расставаться больно, к этому невозможно привыкнуть. Да, Дин говорил ему, что простое общение с девушками ни к чему не обязывает, но Сэм никак не мог понять брата. Надо же такому случиться, что Эллисон подошла к нему именно сегодня!

— Привет, Эллисон! — отозвался Сэм. Кажется, у него опять запылали уши.

— Говорят, Железный лоб поставил тебе «отлично»?

— Да.

Он опустил взгляд и смущенно улыбнулся, сверкнув ямочками.

— А еще завтра вечеринка у Джинджер, — сказала Эллисон, слегка закусив нижнюю губу, и замерла, как будто выжидая.

— И игра, — едва выговорил Сэм. Он посмотрел ей прямо в глаза, и во рту моментально пересохло.

— Удачи тебе завтра! — сказала Эллисон, улыбнувшись, и повернулась, собираясь уходить.

Он смотрел на нее, растворяясь в этом минутном блаженстве. Он даже не сразу сообразил, что вроде как нужно было сказать «спасибо». Сэм открыл, было, рот, но тут Эллисон резко повернулась и более решительно сказала:

— Знаешь, Сэм, мне надоело ждать, когда ты пригласишь меня на эту вечеринку, поэтому, если ты завтра не занят, то, может, мы пойдем на нее вместе?
Уверенность в ее голосе стремительно угасала, и последнее слово Эллисон почти прошептала.

Да что ж сегодня со слухом-то! Она сказала «мы», «вместе»? Лифт настроения взвился до высот «Абсолютное счастье» и готов был проломить крышу.

— Да! — почти выкрикнул Сэм. — Я зайду за тобой в семь, хорошо?

— Договорились, — и Эллисон так улыбнулась, что у Сэма перехватило дыхание.

Прозвенел звонок, она ушла, а Сэм так и стоял соляным столбом посреди постепенно пустеющего школьного коридора.

***

На финальной тренировке после уроков Сэм летал по полю, и все ему давалось с такой легкостью, что после изматывающих нагрузок, он совсем не чувствовал усталости. Играть в команде ему нравилось, хотя всего две недели назад Сэм даже мечтать об этом не мог. Все получилось случайно, он как-то после уроков вместо того, чтобы вернуться в мотель, пошел на пустующий школьный стадион и просто гонял мяч, чтобы отвлечься от разных невеселых мыслей. Его заметил тренер школьной команды Смит, и долго наблюдал за финтами, подкатами, корнерами и прогонами Сэма. Потом он подошел к парню.

— Неплохо получается, — заметил Смит. — Где учился?

— Нигде, просто с братом иногда гоняем, — ответил Сэм, пожав плечами.

— Блейк вчера сломал ключицу, а до игры осталось две недели. Мне нужен полузащитник. Тренировка завтра в два, придешь?

Отец, конечно, не одобрит задержки из школы, но с другой стороны не часто выпадает такой шанс поиграть в команде. Сэм утвердительно кивнул.

Сегодня тренер Смит, провожая команду с поля в раздевалку, хлопнул Сэма по плечу и сказал:

— Ты сегодня был в ударе, Винчестер, не растеряй его до завтрашней игры. Сам знаешь, нам нужна победа, а с «Барсуками» это будет не просто.

— Мы порвем их как котят, сэр! — самодовольно ответил Сэм.

— Мне нравится твой настрой, — улыбнулся тренер.

Быстро приняв душ и переодевшись, Сэм выскочил из раздевалки. Настроение так и не сдвинулось с «Абсолютного счастья». Все сегодня сложилось как по нотам, а завтра... Воображение уже рисовало такие радужные картинки завтрашнего дня, что Сэм не шел, а почти бежал, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься вприпрыжку.

Выйдя из школы, он остановился, как будто споткнулся обо что-то невидимое. У входа стояла черная Импала, и отец ждал его, опершись о капот. Лифт осторожно пополз вниз. Отец никогда не приезжал в школу просто так, значит, что-то случилось. Неприятный холодок закрался под сердце.

— Привет, пап! — весело поздоровался Сэм. — Ты чего здесь?

— Я не могу заехать за своим сыном в школу? — вопросом на вопрос ответил Джон.

Вот вроде голос у отца веселый, а глаза не улыбаются. Тревожный признак, но Сэм все еще улыбался, садясь на переднее пассажирское сидение рядом с отцом, втайне порадовавшись, что в это раз не надо отвоевывать это место у Дина. Отец, молча, вел машину, сосредоточенно следя за дорогой.

— Как у тебя дела в школе? — вдруг спросил он.

Сегодня действительно день сюрпризов для Сэма, а до Рождества еще далеко. Отец не часто задавал такой вопрос. Сначала Сэм сам рассказывал обо всем, что случалось в школе, потом, лет с десяти, он охотно отвечал, если отец интересовался, а последние года три Сэм всегда говорил: «Нормально», — и это отца устраивало. Однако сегодня так хотелось поделиться своей радостью.

— Учитель истории поставил мне за эссе «отлично», — начал рассказывать Сэм, украдкой поглядывая на отца.

— Это хорошо, — сказал отец, не глядя на сына. — Что еще?

Лифт ускорился, падая вниз, и прошел мимо этажа «Хорошо».

— Тренер похвалил нас на тренировке. Я говорил тебе, что у нас завтра игра с «Барсуками» из школы Гамильтона?

Отец кивнул. Сэм скис и замолчал, отвернувшись к боковому окну. Сколько раз он говорил себе, что не стоит ждать от отца какой-то особенной похвалы или поддержки, это глупо и бессмысленно. Несмотря на это, Сэм в глубине души всегда надеялся, что наступит тот момент, когда отец скажет: «Я горжусь тобой!» За возможность услышать эти три слова Сэм был готов сделать все, даже невозможное. Видимо, не в этот раз, как, впрочем, и в сотни раз до этого. Лифт миновал этаж «Нормально» и продолжал спускаться вниз.

Так в молчании они доехали до мотеля «Green Lake», где жили последний месяц. Выходя из машины, отец как бы невзначай бросил:

— Собери все свои вещи, Сэм. Я сейчас улажу кое-какие дела, и завтра утром мы уезжаем.

У лифта оборвались тросы, и он рухнул в «Хуже быть не может». Сэм остановился у машины и медленно повернулся к отцу.

— То есть как завтра утром? — спросил он севшим голосом.

— Если ты насчет школы, то не волнуйся, я забрал твои документы.

Сэм хорошо знал этот ровный твердый тон отца, не терпящий никаких возражений. Все краски мира вдруг померкли и остались только серость и холод. Откуда-то из глубин стала подниматься и пульсировать злость.

— Почему? — спросил Сэм сквозь зубы. — Почему ты не сказал мне этого раньше?

Джон молча закрыл машину и направился в номер.

— Папа, подожди! — Сэм нагнал отца у самой двери в номер и попытался заглянуть ему в лицо. — Мы же собирались уехать через неделю.

Отец открыл дверь и вошел в комнату. Сэм не отставал. Он сбросил свой рюкзак у двери и двинулся к отцу.

Дин, сидевший на диване, чистил свой глок. Когда в номер быстрым шагом вошел отец, а за ним возбужденный брат, он отложил разобранный пистолет и замер, уловив признаки надвигающегося урагана.

— Планы изменились, — сухо ответил Джон. — Завтра мы должны быть в Пенсильвании.

— Ты не можешь так со мной поступить! Ты же знал, что у меня завтра игра. Если я не приду, я подведу команду, подведу тренера. Они же рассчитывают на меня! — с каждым словом Сэм повышал голос — он хотел, чтобы отец услышал его, наконец.

— Тебе найдут замену.

Все так же, не глядя на младшего сына, Джон стал собирать вещи. В номере мотеля заметно похолодало.

— В день игры? Да это... это... — Сэм чуть не задохнулся от возмущения.

Дин встал, подошел к нему и положил руку на плечо.

— Сэм, погоди... — начал, было, он, чтобы успокоить разбушевавшегося брата. Слишком хорошо он знал, чем грозят такие вспышки упрямства, да еще и при отце. Сэм движением плеча скинул руку брата, его было уже не остановить.

— Ты сам всегда учил меня, что нужно выполнять обещание, данное другим людям, несмотря ни на что, а теперь ты хочешь, чтобы я стал лжецом?

— В следующий раз будешь думать, прежде чем давать обещания, — отрезал Джон, давая понять, что разговор окончен. Он посмотрел на старшего сына.- Дин, ты закончил? Мне еще надо заехать кое-куда.

— Я думал, — злость разлилась по телу Сэма. — Я думал, что ты тоже всегда отвечаешь за свои слова. Ты обещал мне, что этот триместр я закончу здесь, в Буффало.

Джон выпустил из рук сумку и выпрямился, уперев руки в бока. Дин, видя, как напряглась спина отца, встал между Сэмом и отцом. Джон медленно обернулся.

— Папа! — предостерегающе сказал Дин.

Отец обошел старшего сына и приблизился к Сэму.

— Не тебе об этом судить, — сказал Джон тихо, но отчетливо, и посмотрел сыну в глаза. — Ты сейчас же соберешь свои вещи и отнесешь их в машину. У тебя десять минут. Время пошло. Дин, ты долго будешь копаться?

Дин вернулся к дивану и стал собирать оружие, не упуская из виду отца и брата.

Злость вскипела и забурлила в жилах Сэма, его губы сжались в упрямую полоску. Он подчеркнуто демонстративно плюхнулся на стул так, что тот под ним жалобно скрипнул.

— Я никуда не поеду! — заявил он и сложил руки на груди.

— Тебя никто не спрашивает, — жестко сказал отец. — Осталось восемь минут.

— Ты никогда никого не спрашиваешь! — вскричал Сэм, вскочив со стула, и отшвырнув его. — Ты делаешь только то, что сам считаешь нужным! Тебе наплевать, на все что касается нас! Из-за тебя Дин так и не окончил школу, и ты хочешь, чтобы я последовал его примеру? Чтобы мы, как проклятые, носились по всем Штатам, не имея ни дома, ни семьи, ни друзей? Я тебя удивлю, Джон Винчестер, но у нас тоже есть свое мнение и свои желания. Мы уже не маленькие дети, и не твои солдаты, которые исполняют безоговорочно твои приказы!

— Все сказал? А теперь послушай меня, сынок, — и это «сынок» прозвучало до горечи обидно. — Все, что я делаю, я делаю ради вашего блага, и ты еще слишком молод, чтобы понять это. У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы я считался с твоим мнением. Пока ты живешь со мной, ты обязан выполнять все, что я тебе скажу, потому что я твой отец, и я отвечаю за тебя. Ты говоришь, что не маленький, так докажи это. Я что-то не видел, чтобы ты хоть раз, повел себя как взрослый мужчина, способный нести ответственность хотя бы за себя, не говоря уже о других. Пока я вижу перед собой лишь зарвавшегося сопляка, который только и делает, что качает свои права, наплевав на обязанности.

— Ответственность? Обязанности? — Сэм кричал, размахивая руками. — Да ты не даешь мне ни единого шанса, чтобы проявить себя! Ты никогда не доверял мне, не верил в то, что я могу сделать что-то самостоятельно! Даже сейчас, когда я хочу проявить ответственность и сыграть за школьную команду, ты не даешь мне сделать этого!

— Это всего лишь игра!

— Нет, папа! Это моя обязанность пред командой и школой.

— То есть ты предпочитаешь команду юнцов, которых знаешь от силы две недели, своей семье?

Джон смотрел на младшего сына тяжелым стальным взглядом, который мало кому удавалось выдержать, разве что Бобби Сингеру. Сэм всегда терялся под этим взглядом, и выполнял все, что скажет отец, лишь бы он никогда не смотрел на него так. Сейчас же злость так бурлила в нем, что он просто не мог не принять этот вызов. Чем дольше Сэм смотрел в упор на отца, тем больше чувствовал, что не сможет выстоять, что, в конце концов, он, как обычно, отведет взгляд и подчиниться, но эта мысль заставляла держаться. Сэм очень удивился, когда понял, что теперь он не боится отца, что чувствует себя с ним на равных.

Сын и отец стояли друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. У обоих глаза метали молнии, желваки ходили ходуном, а ладони непроизвольно сжимались в кулаки. Наверное, еще минута, и они сцепились бы как бойцовые псы.

— Папа! Сэм! — решительно вмешался Дин, становясь между ними, с силой распихивая их подальше друг от друга. — Все! Брейк! Остыньте уже!

— У тебя две минуты, Сэм, — ледяным тоном произнес отец, переведя дыхание.

Младший сын ничего не ответил и выскочил из номера, оглушительно хлопнув дверью так, что штукатурка с потолка посыпалась.

Дин сделал шаг, чтобы догнать брата, но голос отца жестко остановил его:

— Не смей за ним ходить!

— Ты уверен? — спросил Дин, поворачиваясь к отцу, и указывая на дверь. — Он ушел взвинченный и злой как сто чертей. В таком состоянии он может натворить бог знает что.

— Сам придет, — коротко бросил отец.

***

Сэм бродил по городу, сам не зная, куда идет. Улицы, витрины магазинов, машины, дома, люди — все плыло мимо, не обращая внимания на высокого ссутулившегося мальчишку, который шел, засунув руки в карманы джинсов, опустив голову и спрятав свои глаза за длинной челкой от всего, что было в этом мире. В душе бушевал шторм, а окружающим было все равно, у них были свои дела и заботы. Хочется побыть одному — спрячься в безликой толпе, и тогда никто не узнает каково тебе сейчас.

Когда солнце уже село за горизонт и зажглись первые фонари, ноги сами принесли Сэма к старому пирсу у озера Эри. Он сел на самый край пирса, не сводя глаз с черной ряби воды. Злость схлынула как волна во время отлива, оставив после себя лишь горечь, усталость и бессилие. Возвращаться не хотелось совсем.

Сэм был так погружен в свои мысли, что не услышал, как сзади раздались легкие шаги, которые он узнал бы из миллиона.

— Ты куртку забыл, — сказал Дин, протянув ему куртку.

Сэм недоверчиво посмотрел на брата и взял куртку. Только сейчас он понял, как продрог за вечер, так как выбежал из мотеля в одной футболке, да и с озера тянуло ночной прохладой. Сэм натянул куртку, и телу стало заметно теплее. Дин сел рядом. На душе у Сэма тоже потеплело от осознания того, что он теперь не один. Лифт настроения ожил и стал медленно и тяжело подниматься вверх.

Они сидели так долго, любуясь отблесками луны и фонарей на темной глади озера. Сэм был очень благодарен брату, что тот просто молча сидел рядом, и это не вызывало неловкости у обоих — у них всегда было о чем помолчать.

— Дин, скажи, почему он так? — спросил Сэм, когда лифт, скрипя тросами и блоками, поднялся до этажа «Очень плохо». — Он же знал, что у меня завтра игра.

— Обстоятельства изменились, Сэм, — спокойно ответил брат. — Мы не всех вервольфов убили вчера ночью.

— Я же добил последнего, — Сэм повернулся и посмотрел на брата.

— Отец сегодня утром выяснил, что на той ферме была не вся семья. Младший из сыновей Джонса укатил в Питтсбург за день до нашего визита.

— Хорошо, разыщем мы его. Дальше что? Вы вдвоем с отцом справитесь, а я бы вас нагнал потом. Мне всего-то нужен один день. Неужели нельзя оставить меня здесь на один день?

— Без тебя нам никак, — ответил Дин, пожав плечами.

— С одним вервольфом даже ты бы справился в одиночку. Я-то вам зачем? Опять стоять на стреме и следить, чтоб он не сбежал? — обида и разочарование все еще не желали покидать Сэма. — Отец мне даже на охоте не доверяет. В свои шестнадцать ты мочил монстров направо и налево наравне с отцом, а что достается мне? Сидеть в стороне и ждать, пока вы там разберетесь?

— Сэм, ты не просто стоишь на стреме, — Дин повернулся и внимательно посмотрел на брата. — Ты прикрываешь спины мне и отцу. Кому еще мы можем доверить наши драгоценные задницы?

Дин весело усмехнулся, и Сэм просто не мог не ответить ему тем же.

— Вот скажи мне, Дин, почему ты всегда так просто и доходчиво объясняешь ситуацию, а папа...

— Пойдем-ка чего-нибудь перекусим, а? — прервал его Дин, поднимаясь на ноги и потягиваясь. — Я жрать хочу.

— А ты мне пива купишь? — спросил Сэм, тоже поднимаясь на ноги. Лифт настроения миновал этаж «Нормально» и замер в ожидании ответа.

— Какого?.. — начал было возмущаться старший брат, но Сэм быстро пребил его:

— Я знаю, ты можешь. Я видел твой поддельный ID. Пожалуйста, Дин!

— Так, малолетний алкоголик, ты в курсе, что если отец унюхает, то он нам обоим шеи свернет? — Дин хмурился, но было заметно, что идея эта ему нравится.

— Не унюхает, — уверенно ответил Сэм.

— Ладно, тогда пошли, — решился Дин.

Лифт поднялся до этажа «Почти хорошо».

Они вместе зашагали в сторону городских огней.

— А еще сегодня Эллисон Баркли пригласила меня на завтрашнюю вечеринку у Джинджер, — задумчиво проговорил Сэм, пока они искали круглосуточную забегаловку.

— Да ну! Та симпатичная блондиночка? — удивленно спросил брат. — Она все-таки не устояла перед твоей харизмой!

Сэм хмуро посмотрел на него и поджал губы.

— Молчу-молчу, — Дин поднял руки в примирительном жесте, но довольная улыбка и лукавый взгляд выдавали его с потрохами. — О! А вот то, что нам нужно!
— и он повлек брата на противоположную сторону улицы.

***

Утром Сэм, выныривая из недр сна, никак не мог понять, почему его подбрасывает на кровати как на батуте.

— Вставай, Сэмми! — тормошил его Дин. — Быстрее!

— А? Что? — Сэм едва разлепил веки, но по тону брата понял, что что-то произошло. — Мы уже уезжаем? Который час?

— Почти одиннадцать.

Кровать перестала трястись. Сэм сам вскочил как ошпаренный.

— Как одиннадцать? — всполошился он, одевая в спешке рубашку, не посмотрев, что она вывернута наизнанку. — Где папа?

— Не знаю. Машины тоже нет, — ответил Дин.

Сэм успел натянуть один носок, и замер со вторым в руке.

— А вещи?

— Я их собрал еще вчера и загрузил в машину.

— Он что, уехал без нас? — изумлению Сэма не было предела. — Погоди, допустим, меня он оставил, во что трудно поверить, но почему он тебя с собой не взял?

— Говорю же тебе, не знаю, — Дин выглядел растерянным, но только чуть-чуть, в его глазах светились искорки азарта. — Ну, что ты застыл? Собирайся быстрей! Или ты хочешь опоздать на свой матч?

— Какой матч? — оторопел Сэм, надевая правый ботинок на левую ногу. Заметил свою оплошность, чертыхнулся, надел правильно.


— Из-за которого ты вчера разборки устроил, — съязвил Дин. — Или это все-таки было из-за блондинки?

Второй ботинок Сэм отправил в полет в надежде, что тот настигнет голову брата. Дин ловко поймал его и, широко улыбнувшись, произнес:

— Поторапливайся, Золушка, а то на бал опоздаешь! — и, бросив разозлившемуся Сэму его ботинок, старший брат скрылся за дверью.

Обувшись, Сэм вспомнил, что впопыхах забыл принять душ. Ладно, он и так не успевает. Наскоро умывшись и почистив зубы, он вышел из ванной как раз в тот момент, когда Дин вернулся с двумя стаканами кофе и большой пачкой чипсов.

— Завтрак для чемпионов! — объявил Дин. — Пошли, по дороге поешь.

Они вышли из мотеля, и пошли в сторону автобусной остановки.

— Все равно, не понимаю, почему папа уехал? — бормотал Сэм, прихлебывая на ходу жидкий противный кофе. Лифт лихорадочно бегал между этажами «Плохо» и «Терпимо».
— Ты звонил ему?

— Угу! — кивнул Дин. — Как всегда пообщался с автоответчиком. А еще спросил нашего администратора, мистера Эткинса. Он ответил, что номер оплачен до полудня, а отец уехал в восемь утра.

— Что за черт! — Сэм выкинул пустой стаканчик в мусорку. Он не понимал поступка отца и волновался за него. Он сомневался в том, правильно ли он сделал, что отправился на игру. Не лучше было бы забить на все и двинуть вслед за отцом в Пенсильванию? Сумбур в голове пронзила одна мысль:

— Дин, а ты свой автоответчик проверял?

Брат посмотрел на него сочувственно как на душевнобольного, и Сэм понял, что сморозил глупость. Лифт настроения перестал метаться и незаметно подбирался к этажу «Очень плохо».

Автобус подошел через десять минут. За это время чипсы были съедены, а желудок Сэма своим урчанием протестовал против такого издевательства над ним. Чего только Сэм не передумал за всю дорогу до школы, в конце концов, он снова разозлился. Пусть отец едет себе хоть к черту на рога! Дин прав, надо успеть попасть на игру, а с остальным они разберутся позже. Лифт настроения остановился на этаже «Нормально».

***

Раздевалка почти опустела, когда Сэм вихрем влетел в нее.

— Винчестер? — удивился тренер. — Мне сказали, что ты уехал.

— Я же не могу подвести вас и команду, сэр! — выпалил Сэм, бросившись к своему шкафчику с формой.

— У тебя две минуты, — сказал тренер и вышел из раздевалки.

Сэму показалось, что недавно он слышал эту фразу, но думать было некогда — игра начиналась через пятнадцать минут.

Матч для команды Сэма не задался с первых минут первого тайма. Противники были сильнее, играли более слаженно и мгновенно реагировали на малейшие ошибки в обороне. В итоге первый тайм закончился с результатом 2:0 в пользу гамильтоновских «Барсуков».
Во время перерыва Смит красочно расписал все недостатки игры команды и отдельных игроков, досталось от него и Сэму.

— Винчестер, что ты ползаешь как беременная муха? — орал Смит. — Где твой вчерашний кураж? Ты же обещал, что порвем этих БарСучат! Вот и займись этим! Следи за Гейлом и Донованом, вы вчера играли как единое целое, что сегодня произошло?

— Я... — Сэм предпринял слабую попытку оправдаться. Он понятия не имел, что сказать тренеру, но Смит уже отмахнулся от него и принялся объяснять команде новую тактику игры.

Сэм слушал его вполуха, разглядывая трибуны школьного стадиона, которые были забиты до отказа одноклассниками, учителями, чьими-то родителями. Сэм коротко вздохнул. Взглядом он нашел Эллисон. Она сидела рядом со своей подружкой, которая что-то быстро говорила ей. Девушка как будто почувствовала его взгляд, повернулась, и их глаза встретились. В груди сразу как-то потеплело. Эллисон помахала ему рукой. Сэм не удержался и улыбнулся ей.
Недалеко от девушки, у правого края трибун сидел Дин. У него было такое восторженно-сияющее выражение лица, словно у ребенка, попавшего в огромный магазин игрушек. Дин подмигнул брату и показал жестом, что все отлично — он здесь.

Тренер закончил свою тираду, и команда села на свою скамейку в ожидании сигнала ко второму тайму. Тут взгляд Сэма зацепился за одинокую фигуру, стоявшую в тени у левого края трибун. Не может быть! Слишком хорошо, чтобы это было правдой! Сердце крутанулось вокруг своей оси, подпрыгнуло до горла и упало куда-то в район пяток. Раздался сигнал к началу второго тайма. Сэм с командой вышел на поле, но взгляд его все время возвращался к той фигуре. Теперь он нисколько не сомневался, это был отец. Недоверие сменилось сомнением, а его, в свою очередь сменило ликование. Ну и пусть он потом ничего не скажет! Пусть он будет ворчать всю дорогу о потерянном времени и распекать младшего сына на все лады! Но сейчас отец пришел сюда. Лифт настроения Сэма подпрыгнул до этажа «Лучше не бывает».

Сэм сам не понимал, что вело его в этой игре, но все складывалось так, как будто время, пространство, предметы, даже люди стали ему подвластны. Он поймал тот раж, который овладел им вчера на тренировке. Сэм с легкостью обходил противников и заставлял их делать ошибки, мяч слушался его беспрекословно, а товарищи по команде как будто заражались его настроением и играли более слаженно и напористо. Финальный свисток, и команда Сэма вырывает победу у непобедимых «Барсуков».

Дальше все было как в тумане — объятия, похлопывания, приветствия, рукопожатия, оглушительный рев трибун, но все это было теперь неважно. Сэм искал глазами того, кто прятался в тени трибун, но отца нигде не было. Ушел. Лифт упал до этажа «Хорошо, но не очень».

Как можно быстрее отделавшись от товарищей по команде, Сэм первым покинул раздевалку, усмехаясь про себя от мысли, что совсем недавно та же команда считала его выскочкой. Их объединяло только желание победить, но никто не хотел с ним общаться. Теперь же каждый называл его своим другом, и если раньше Сэму очень хотелось этого, то сейчас было все равно. Он выполнил свое обещание и уезжает со своей семьей.

Выходя из здания школы, Сэм оглянулся вокруг. В дальнем углу парковки стояла их Импала, а возле нее крутился Дин. Он окликнул брата, и Сэм подбежал к ним.

— Круто вы их порвали на мелких барсучат! — улыбнулся Дин. — Садись, поехали!

Сэм перевел взгляд на водительское место. Отец не сказал ему ни слова, даже не повернулся в его сторону. Только теперь это не имело значения, потому что Сэм знал, что отец был на игре и видел, как он играет в футбол. За это он был готов простить отцу все на свете. По крайней мере, сейчас, когда в лифте что-то сломалось, и он застрял на этаже «Лучше не бывает», где останавливался не часто.

Уже садясь в машину на заднее сиденье, Сэм заметил, как вместе с остальными болельщиками из школы вышла Эллисон. Он вспомнил про еще одно обещание, которое он не сможет сегодня выполнить.

— Папа, подожди минутку, — попросил Сэм и, захлопнув дверь машины, направился к девушке.

Она увидела его и остановилась. Сэм подбежал к ней, остановился, растерявшись на мгновение и не зная, что сказать.

— Поздравляю с победой! — улыбнувшись, сказала Эллисон. — Ты отлично играл сегодня.

— А? Спасибо, — смущенно улыбнулся Сэм, старательно краснея. — Эллисон, прости, но я не смогу зайти за тобой сегодня вечером.

— Почему? — улыбка девушки погасла.

— Мы уезжаем сейчас насовсем, — Сэм смотрел в эти невозможные васильковые глаза и боялся, что сейчас они станут ледяными, а этого вовсе ему не хотелось.

Эллисон нервно облизала губы, едва заметно вздохнула и произнесла грустно:

— Счастливого пути тебе, Сэм!

Она все-таки самая лучшая девушка в школе, кто бы там что ни говорил. Сэму так хотелось поцеловать ее на прощанье, но вокруг было столько народу. А пошли он все к черту! Пусть смотрят! Он быстро шагнул к ней. Совсем близко мелькнул удивленный васильковый взгляд, и Сэм поцеловал ее нежно и отчаянно под громкие восхищенные и насмешливые выкрики сверстников.

Сэм потом долго вспоминал как раскрасневшаяся, смущенная Эллисон провожала его молчаливым лучистым взглядом. Он вернулся к машине, где его ждали Дин и отец, и, сев в нее, буркнул брату:

— Не говори ни слова!

Дин покачал головой, пряча за довольной улыбкой все, что он хотел сказать младшему.

— Бунтарь! — произнес отец и мягко тронул машину с места.

Сэм посмотрел на него в зеркало заднего вида. Лицо отца было серьезным, а в его глазах светилась гордость.

запись создана: 31.01.2017 в 18:05

@темы: папа Джон, текст, сэм винчестер, дин винчестер, Сверхъестественное

---

Свои чужие дети

Название: Свои чужие дети
Размер: Миди, 17 639 слов
Основные персонажи: Бобби Сингер, Сэм Винчестер, Дин Винчестер, ОЖП, папа Джон
Категория: Джен
Жанры: драма, Hurt/comfort, повседневность, мистика,
Рейтинг: R
Краткое содержание: Жизнь Бобби Сингера была размеренна и привычна, насколько она может быть размеренной и привычной для сорокалетнего вдовца и охотника на нечисть. И все было бы как обычно, если бы на его голову неожиданно не свалились сыновья Джона Винчестера.
Предупреждение: Насилие
Публикация на других ресурсах: Только с разрешения автора

<

Незваные гости

Утро обещало погожий денек. Солнце медленно поднималось в лазурную синь без единого облачка. Птицы весело щебетали, начиная свой очередной день, наполненный хлопотами. Где-то далеко на ферме раздавался петушиный крик. Обычный день конца весны в Су-Фолс.

Бобби проснулся от того, что услышал рёв отъезжающей машины и лай Снуки. Сердце Бобби ёкнуло от предчувствия какого-то подвоха. Он выскочил на крыльцо своего дома, но было поздно, за поворотом скрылся задний бампер автомобиля, оставляя за собой клубы дорожной пыли. Это стоило предвидеть. Джон Винчестер был знаменит тем, что слыл отличным профессионалом, дотошным и бесстрашным охотником, и не менее знаменит был его несносный характер, с которым мало кто мог мириться, даже друзья.

— Заррраза! — сквозь зубы процедил Бобби и прибавил ещё пару неприличных словечек, в бессилии всплеснув руками. Обидно, что уехал и даже не попрощался. А ну и хрен с ним! Скатертью дорога! И Сингер нехотя вернулся в дом.

Гостиная в доме Бобби была одновременно и его кабинетом, и библиотекой, и иногда спальней, если не было сил и желания подниматься наверх. Вылинявшие, местами отклеившиеся, обои кирпичного цвета; пол, покрытый старым почти вытертым ковром; на стенах карты, фотографии, схемы, рисунки с непонятными существами и знаками; старая обшарпанная, но крепкая мебель; камин, который неизвестно когда разжигали в последний раз, и успевший покрыться прозрачными нитями паутины. На всех поверхностях в этой комнате, даже на полу, были книги: старые в кожаных переплетах и новенькие, пахнущие типографской краской и клеем, толстые фолианты и тоненькие брошюрки, они лежали, стояли и были сложены в неаккуратные стопки. Казалось, что во всём этом хаосе никогда не найдешь то, что нужно, но только хозяин дома чётко представлял себе, где что у него находится, и разгадать эту своеобразную систему не смог бы даже профессор математики.

Бобби с тоской оглядел весь этот бедлам. Прибраться бы хоть немного, но он мысленно махнул на это рукой, сейчас ему необходим был виски, хотя бы глоток. На письменном столе стояла бутылка, с плескавшимися на дне остатками, тарелка с объедками от вчерашнего ужина, стаканы куда-то исчезли, ну и черт с ними, с горла тоже пойдёт. Внезапная мысль пришла в голову Бобби, а вдруг Джон, уезжая так скоро, оставил какую-нибудь записку. Переворошив всё на своем столе, Бобби так и не нашел ничего, что бы напоминало хотя бы клочок бумаги с парой слов, написанных другом. Охотник чертыхнулся еще раз, допил остатки виски и выкинул бутылку в корзину для бумаг, стоявшую под столом.

Бобби не очень любил гостей в своем доме, но с этим пришлось смириться после того, как к нему перешли обязанности своеобразного диспетчера после смерти Старины Джека, о котором среди охотников ходили легенды. Джек Мэннерс, собственно, и объединил всех охотников страны, помогал опытным, наставлял желторотиков, делился своими поистине энциклопедическими знаниями, был строг и справедлив со всеми. Их познакомил Руфус. Старик проникся какой-то особой симпатией к Бобби и научил его многому, в том числе и разным языкам, к которым у Бобби оказались способности, к немалому его удивлению. Перед самой смертью Старина Джек оставил свой бар «У дороги» молодоженам Харвеллам, ибо негоже семейным людям не иметь крыши над головой, а самые бесценные книги и собственные записи передал Бобби, будучи уверенным, что у него они будут в целости и сохранности, и принесут немало пользы.

Джон Винчестер свалился как снег на голову вчера поздно ночью. О прибытии неожиданных гостей в половине первого ночи возвестил Снуки, а через минуту раздался громкий стук в дверь. Бобби чертыхнулся и пошел открывать.

— Привет, Бобби! — Джон выглядел настолько дружелюбным, насколько мог, хотя постороннему наблюдателю, если бы таковой нашёлся, могло бы показаться, что крепкий темноволосый мужчина скорее угрожает, чем проявляет доброжелательность.

— И тебе не хворать, — в тон ему ответил Бобби, посторонившись и давая гостю пройти в дом, но Винчестер не торопился.

— Я не один.

Сингер недоуменно посмотрел на него, а потом на черную Импалу, на которую кивком головы указал Джон, но в темноте было ничего не разобрать.

— Мы ехали к пастору Джиму, — пояснил Винчестер. — Дорога была длинная, мои сыновья устали, а твой дом оказался по пути.

Бобби готов был поклясться, что в голосе друга были нотки искренней просьбы, чего он никогда раньше не слышал от Джона. Сингер подошел к автомобилю, собираясь съязвить, что здесь не мотель, но заглянув внутрь салона осёкся. Он никогда раньше не видел сыновей Джона, но Винчестер всегда рассказывал о них, особенно когда хватал лишку. На заднем сидении машины сидели двое мальчишек. Старшему на вид было лет девять-десять, его глаза слипались от усталости, но он старался не уснуть, придерживая на коленях голову спящего малыша лет пяти-шести.

— Спальня наверху в вашем распоряжении, — коротко вздохнул Бобби.

Джон бережно, чтобы не разбудить, взял малыша на руки, велел старшему идти за ним в дом. Мальчик прихватил два небольших рюкзачка и последовал за отцом, боясь отстать от него хоть на шаг. Бобби заметил, что в одном из рюкзачков торчал приклад обреза. «Ничего себе игрушка!» — подумал Сингер.

Охотники на нечисть обычно были одиночками, потому что редко кто отваживался заводить семью при таком образе жизни. Бобби всегда считал, что семья и дети в особенности, несовместимы с таким занятием как охота. Он не осуждал тех, кто рисковал жизнью и здоровьем своих близких, но никогда не понимал таких людей, слишком много горя он видел в своей жизни.

Когда Винчестер спустился вниз через некоторое время, уложив детей спать, Бобби ждал его в гостиной. Он молча предложил другу бутылку пива, но Джон покачал головой.

— У тебя есть что-нибудь покрепче?

Бобби хмыкнул и полез в ящик стола за бутылкой виски и стаканами. Молча выпили, налили по второй.

— Это, конечно, не моё дело, — не выдержав, сказал Бобби, — Но ты псих, Джон, таскать таких малышей с собой повсюду...

— Ты прав, — оборвал его Винчестер и залпом опустошил стакан. — Это не твоё дело.

Вот в этом и был весь Джон Винчестер. Любые разговоры на эту тему он жестко пресекал. Раз принимая решения, он шёл до конца. Иногда Бобби казалось, что этот человек живёт исключительно из-за природного упрямства, и ничто не может его остановить. Бобби пожал плечами, и больше они к этой теме не возвращались. Они поговорили о том о сём, и как Бобби не старался, так и не смог выяснить, куда же всё-таки направлялся Джон, но одно Сингер понял точно: Винчестер взял след и теперь не сойдет с него, чего бы ему это ни стоило. Проблема была только в том, чтобы найти мальчишкам няню на время. Джон надеялся, что пастор Джим выручит его как в прошлый раз, когда поручил заботу о мальчиках регентше церковного хора вдове Томпсон. «Ну и кто мне будет тут говорить о семье?» — хмыкнул про себя Бобби, но говорить ничего не стал. Это проблема Джона, пусть он с ней и разбирается сам, не маленький уже.

А на утро Винчестер укатил ни свет ни заря. И как Бобби мог проспать такое? Да и выпили они вчера всего ничего. От неполной бутылки на двоих у Сингера даже воспоминаний не осталось. И ухитрился же Винчестер разбудить своих сыновей, отправляясь в дорогу, и не разбудить самого хозяина дома при этом. Спецназовец чёртов или где он там служил? А, точно! В морской пехоте.

Мысленно послав друга в очередной раз подальше, и пожелав ему удачно туда добраться, Бобби поднялся на второй этаж, решив, что самое время снова завалиться и уснуть со спокойной совестью. Вот заррраза! Гости так убегали, что даже дверь в спальню не потрудились закрыть. Бобби взялся за ручку двери, и его ноги приросли к полу. На большой кровати мирно посапывали двое мальчишек. Маленький, раскинув руки и ноги, спал посередине, а старший, свернувшись калачиком, спал у самого края, рискуя свалиться.

Шнурки

Значит вот как! И что теперь с ними делать? Что им сказать, когда они проснутся? Что их папочка бросил у незнакомого дяди и неизвестно когда вернётся? Бобби понятия не имел, что вообще можно делать с детьми: своих у него не было, а от чужих он старался держаться подальше.

Сингер спустился вниз. Он понял, что ему совершенно необходимо выпить и привести свои мысли в порядок. Пошарив в ящике письменного стола, Бобби не обнаружил искомой бутылки. Куда же она делась? Да ведь он её допил полчаса назад и пустую выкинул. Тогда Бобби залез в старое бюро, где у него хранилось НЗ для непредвиденных случаев. А то, что этот случай был непредвиденный и из ряда вон выходящий, сомневаться не приходилось. Выпив пару глотков, Бобби сел и крепко задумался. Ситуация выходила паршивенькая. Винчестер уехал поспешно, не сказав куда. Когда он позвонит — неизвестно, если он позвонит вообще. Направлялся он к пастору Джиму. Значит нужно позвонить туда и выяснить, не смогут ли Джим или его регентша забрать детей. Бобби набрал номер Джима и долго слушал длинные гудки. Уже собравшись положить трубку, он услышал старческий скрипучий голос:

— Алле! Кто это говорит?

— Это Бобби Сингер. Будьте добры, пригласите пастора Джима к телефону.

— Я спрашиваю, кто говорит?

Бобби чертыхнулся про себя и громче повторил:

— Это Бобби Сингер. Будьте добры, пригласите пастора Джима к телефону.

— Не молчите, — на одной ноте говорил голос. — Кто вы и что вы хотите?

Бобби закатил глаза и почти проорал в трубку:

— ЭТО БОББИ СИНГЕР!!! МНЕ НУЖЕН ПАСТОР ДЖИМ!!!

— Пастор Джим уехал вместе с церковным хором. А кто говорит?

Теряя терпение, Бобби бросил трубку и вздохнул. Виски снова обожгло горло. Ну что ж, главное он выяснил — Джима нет на месте, и если он уехал вместе с церковным хором, то регентша, вероятно, тоже отсутствует. Так, что там дальше? А дальше ничего, если только не поискать няньку самому. Эта идея отметалась сразу, пьяницу-автомеханика и нелюдимого отшельника Бобби Сингера в городе не любили, если и прибегали к его услугам на предмет починки какой-нибудь техники, то общались с ним исключительно по делу. С сожалением Бобби признал, что деваться ему некуда, придётся приглядеть за младшими Винчестерами, пока их папаша не прорежется.

За всеми этими заботами Бобби не сразу услышал тихую возню, доносившуюся из спальни. Бобби хлебнул еще виски для храбрости и поплёлся наверх. Чему быть, того не миновать. Посмотрим, кого так неожиданно судьба, в виде Джона Винчестера, подсунула ему на этот раз.

Он неслышно прокрался по коридору и заглянул через приоткрытую дверь. Младший из мальчиков сидел на стуле. Он был в джинсах и синей футболке, которая ему была немного великовата. Пухлые щёчки, живой любопытный взгляд, нос пуговкой и длинная челка спадающая на глаза. Старший сидел перед ним на корточках, поставив его маленькую ножку себе на колено, и помогал брату надевать кроссовок. Синие джинсы, клетчатая рубашка с коротким рукавом поверх белой футболки. Короткий русый ёжик волос, лицо серьёзное с правильными чертами, он скорее походил на тех детей, которых обычно снимают в рекламе типа «Покупайте наш кололоковый лимонад!». Свободной ногой малыш болтал в воздухе, иногда задевая брата, но тот не обращал на это внимания. Бобби попытался вспомнить их имена, кажется, старшего звали Сэм, а младшего Дин. Нет, наверное, наоборот, потому что Джон как-то упоминал, что Дин уже умеет стрелять. Старший завязывал шнурок на кроссовке малыша, а тот внимательно наблюдал за его действиями.

— Покажи ещё, — потребовал маленький.

Брат вздохнул, развязал шнурок и завязал его снова.

— Ещё.

— Может, хватит уже?

— Ну, Диии! — и он состроил просительно-щенячью рожицу.

Старший, бросив на него мимолетный взгляд, снова развязал шнурок.

— Теперь сам.

Малыш, взявшись за шнурок, с энтузиазмом стал его завязывать. Маленькие пальчики не хотели слушаться, и шнурок норовил всё время из них выскользнуть. Дин внимательно наблюдал за неуклюжими движениями брата и терпеливо поправлял его пальцы, пока не получился бантик.

— И теперь затяни.

Сэм так обрадовался, что потянул за петельки слишком быстро, они разошлись, и получился тугой узелок. Малыш растерянно посмотрел на брата. Дин покачал головой и, что-то бормоча себе под нос, развязал узел. Сэм снова взялся за шнурок и медленно осторожно стал его завязывать, смешно пыхтя и высунув язык. Старший беззвучно смеялся, прикрывая рот рукой, чтобы малыш не заметил.

— Ди, у меня получилось! — раздался радостный вопль. — Смотри, я сам завязал!

— Ну, наконец-то! — облегченно выдохнул Дин, — А то я уже тут с тобой запарился.

Он поправил узелок шнурка, надел брату второй кроссовок. Сэм сидел довольный и любовался своей работой. Дин встал, собираясь уходить.

— А этот? — удивился малыш.

— Ты теперь сам умеешь, вот и завязывай, — хмыкнул старший.

Сэм поставил ногу на сиденье стула, вновь старательно взявшись за дело. Как ни странно, второй шнурок был более послушным, и завязался правильно после недолгих мучений.

Бобби едва не расхохотался, глядя на возню братьев. И тут на него нахлынуло воспоминание, которое порой не давало спать по ночам, он и хотел бы его забыть, но не получалось. Именно в этой комнате несколько лет назад он со своей женой Карен поссорился из-за того, что Бобби не хотел иметь детей. Спустя три дня она погибла, а он так и не успел помириться с ней. Не вовремя всплывшее воспоминание больно резануло по сердцу, и ещё больнее стало от осознания того, что теперь двое чужих мальчишек ведут себя так, как будто они всю жизнь здесь живут. Бобби терпеть не мог чувствовать себя виноватым и беспомощным, и он разозлился: «Да чтоб ты провалился, Джон Винчестер!»

Прятаться за дверью больше не имело смысла, и он вошел в спальню. Старший замер, увидев его, а малыш быстро скатился со стула и спрятался за спину брата, с любопытством выглядывая из-за его локтя.

— В общем, так, Дин и Сэм, — сказал Бобби грубо, стараясь сдержать свое раздражение. — Ваш отец уехал сегодня утром и не сказал ни слова. Я вам в няньки не нанимался, так что пока вы здесь руками ничего не трогать, по дому не бегать, не шуметь. Понятно?

Мальчики настороженно смотрели на него во все глаза и синхронно кивнули.

— Сейчас спуститесь на кухню. Завтраком я вас, так и быть, накормлю, а потом мне нужно работать.

Бобби даже стало неловко под этими взглядами, и это раздражало его еще больше. Вот же ещё наказание! Он развернулся к двери и бросил через плечо:

— Можете звать меня Бобби, и никаких мистеров.

Выходя из комнаты, ему в спину прилетело тихое как эхо «Да, сэр». Бобби прекрасно понимал, что совсем не так надо было с ними разговаривать. В конце-концов они не виноваты, что их бросили в незнакомом доме с незнакомым человеком, но Сингер ничего не мог с собой поделать, раздражение и злость уже не понятно на кого, так и бурлили в нем.

Спустившись вниз, Бобби первым делом снова приложился к бутылке, и горячая жидкость потекла внутри тела, согревая и успокаивая. Так-то лучше! А потом он отправился на кухню. Порывшись в холодильнике Сингер не придумал ничего лучше яичницы с беконом, тостов и молока на завтрак, вовремя сообразив, что кофе не совсем подходит для детей. Пока жарилась яичница, пришли мальчики и нерешительно топтались у дверей кухни. Бобби велел им сесть за стол, поставил перед ними тарелки с едой и по стакану молока, сам молча сел, стараясь не смотреть на них. Дин уплетал завтрак за обе щеки, а Сэм едва ковырял вилкой.

— Ди, я не люблю яичницу, — тихо, вполголоса сказал малыш, украдкой поглядывая на Бобби. — Меня от неё тошнит.

— Я знаю, Сэмми, но мы в гостях. Ешь молча, — так же тихо ответил брат, пододвинул Сэму тарелку с тостами, и половину его яичницы перекинул к себе.

Бобби ел и делал вид, что не заметил этого. Он, так же молча, встал, убрал посуду в раковину и пошёл во двор кормить Снуки. Красавец ротвейлер чуть не сбил хозяина с ног от восторга, и всё время норовил лизнуть руки или лицо. Бобби поставил перед ним миску с едой и ласково потрепал пса между ушами. Искренняя радость собаки заставила улыбнуться, и раздражение стало постепенно таять.

Вернувшись в дом, Бобби услышал из кухни тихий звон и шум воды. Да что там происходит, черт возьми! Тихо рыкнув Бобби бросился на кухню и остолбенел. Старший из пацанов мыл тарелки, оставшиеся после завтрака, а младший, стоя рядом на стуле, вытирал их не слишком свежим полотенцем. Дин домыл стаканы и выключил воду. Бобби сообразил, наконец, что хватит стоять столбом и подошёл к мальчишкам.

— Я и сам бы помыл, — буркнул он, не глядя на них.

— Мы хотели помочь, — растерянно проговорил Дин.

— Ну... Это... спасибо.

Бобби убрал посуду в шкаф. Нет, пусть Джон забирает своих сыновей поскорее или хоть бы позвонил и сказал, куда их отвезти.

Любопытство

В гостиной Бобби велел мальчишкам сесть на старый продавленный диван, всучил им пачку автомобильных журналов, и сел за свой письменный стол, собираясь вернуться к работе, которую прервал неожиданный ночной визит Джона. У Дина сразу загорелись глаза при виде раритетных и сверхновых автомобилей, он уселся поудобнее и с интересом окунулся в журналы. Сэм пристроился рядом, тоже рассматривая картинки, заглядывая брату через плечо. Сингер изредка поглядывал на мальчишек и с удовлетворением подумал, что найти такое занятие для детей было хорошей идеей.

Несколько минут привычной тишины и спокойствия. Тааак, где он остановился? Ага! Перевод древнеарамейского манускрипта был не так уж срочен, но Бобби, переводя такие вещи, испытывал почти такой же азарт, как на охоте. Магия превращения непонятных букв, символов и иероглифов в связанный и читаемый текст захватывала его как распутывание сложной детективной истории. Страсть, охватывавшая его в такие моменты, не отпускала его пока, он не доходил до конца, а готовые переводы вызывали в нем чувство глубокого удовлетворения и гордости за себя. Оторвать его от любимого занятия могло только совсем уж неординарное событие, например, пожар, или потоп, или конец света.

Бобби погрузился в свою работу с головой так, что перестал обращать внимание на маленьких гостей, и даже, кажется, забыл о них вовсе. Он не сразу понял, что за голос вырвал его из пучины древних мифов.

— Что? — поднял голову охотник, и увидел, что малыш уже давно сполз с дивана и с восхищением смотрит на книжный шкаф и груды книг, сваленных прямо на полу.

— Дядя Бобби, у тебя так много книг! — повторил Сэм. — И ты их все-все прочитал?

— Почти, — буркнул Бобби и вернулся к своей работе, посчитав, что уделил достаточно времени этому вопросу.

«...и не было равных ему...»

— А там есть картинки? — снова спросил Сэм.

— Есть.

«... кто смог бы отправиться в темные царства...»

— Во всех?

— Нет.

«...и вернуться в мир живых...»

Бобби едва сдержал тяжелый вздох, бросил быстрый взгляд на мальчишку и попытался отключиться от внешнего раздражителя, но не тут-то было.

— А в каких есть? — не унимался малыш.

— В некоторых. Не мешай мне, — но решив, что это грубовато, Бобби добавил: — Пожалуйста.

Минута тишины. Вздох облегчения. Взгляд Бобби вновь вернулся к написанному, и он попытался вспомнить, что хотел написать дальше.

— Дядя Бобби, а что это за рисунки на стене?

— Знаки.

Ну нет, малыш, ты не заставишь меня прерваться на самом интересном. Усилием воли Бобби постарался не обращать внимание на ребенка, сделав вид, что он его не видит и не слышит.

— Это ты их нарисовал?

Игнорирующее молчание.

— Дядя Бобби, это ты их нарисовал? — похоже, Сэм тоже не собирался сдаваться.

— Да.

— А папа тоже так умеет рисовать, — произнёс мальчик с гордостью.

Дин оторвался от журналов и настороженно смотрел то на брата, то на Бобби.

— Я не люблю рисовать, зато умею писать буквы.

— Сэмми, — предостерегающе шикнул Дин, но младший не обратил на него внимания.

— Правда? — неожиданно для себя самого спросил Бобби, и бросив ручку, развернулся всем телом к малышу, решив, что раз проигнорировать эту надоедливую муху не получается, то лучше быстро ответить на все вопросы и вернуться к более интересным вещам.

Сэм оживился, что на него наконец-то обратили должное внимание, кивнул с серьёзным видом и решительно подошёл к мужчине поближе.

— Вот смотри.

Не успел охотник возразить, как малыш схватил ручку и начал старательно выводить на листке бумаги слово «Сэм». Буквы были большие и корявые, и норовили вот-вот упасть в разные стороны. Рядом с первым словом Сэм, прикусив кончик языка, уже писал второе «Дин». Мальчик так увлёкся процессом, что начал комментировать:

— У меня плохо получается. У Дина красивее. А ещё я умею писать «папа».

Это слово мальчик тоже накорябал своей маленькой ручкой. Немного подумав и решив, что этого не достаточно, Сэм под буквами нарисовал трёх человечков: двух маленьких и одного побольше, а потом он их соединил между собой жирными линиями.

— Это они за руки держатся. — пояснил он.- Ой! Листик кончился.

Бобби, как загипнотизированный, наблюдал за художествами малыша, и даже не заметил, что тот пишет и рисует на его листе с переводом, на который охотник угробил весь вчерашний день. Внезапно обнаружив это, Сингер почувствовал, что опять начинает закипать. Да это уже ни в какие ворота!

Дин в мгновение ока оказался рядом с братишкой и попытался оттащить удивленного Сэмми от стола, боясь, что сейчас грянет буря, и теперь их уже не помилуют.

Но бури не последовало.

— Идите наверх. В спальне можно включить телевизор, — едва сдерживаясь от праведного гнева, сквозь зубы проговорил Бобби. Мальчишек как ветром сдуло.

— Зарраза! — крикнул он, вложив в это слово всё, что накипело за это утро.

Похоже, парой глотков виски тут не обойдёшься. Бобби снова достал бутылку из ящика стола. Он чувствовал, что его нервы напряжены до предела, как бывало на охоте, даже хуже, потому что выслеживая какую-нибудь нечисть или сражаясь с ней, он знал, с чем он имеет дело и что ему делать. Но вот на него нежданно-негаданно свалились два таких сокровища, о которых он не знает ничего, и что с ними делать он тоже не знает. Наверное, не зря он не хотел иметь детей, от них одни неприятности.

«И чего ты кипятишься, позволь спросить? — щёлкнуло в голове. — Сам же виноват, что не дал мальчонке другой листок». Бобби тяжело вздохнул, посмотрел с тоской на неоткрытую бутылку и сунул её обратно в стол. Такими темпами он к вечеру упьётся до поросячьего визга, а если Винчестер не приедет за своими сопляками, тогда уж точно будет беда.

Бобби прислушался. Наверху бормотал телевизор, и никаких звуков больше не было слышно. Он снова тяжело вздохнул, покачал головой и принялся восстанавливать свои вчерашние записи, а изрисованный Сэмом смятый листок полетел в корзину для бумаг.

Дом вверх дном

Полчаса благословенной тишины, нарушаемой только тихим звуком работающего телевизора. Как ни старался Сингер вновь сосредоточиться, работа не клеилась. Азарт пропал, а слова никак не хотели связываться в осмысленные предложения. Вот чёрт! Похоже, не только стихийное бедствие может отвлечь от интересной работы, но и наличие в доме двух непосед.

Бобби прошёлся по комнате и задумчиво уставился в окно. Вид из его окна напоминал последствия атомной войны: груды искорёженного ржавого металла, когда-то бывшего автомобилями разных марок, и весьма скудная, пожухлая, несмотря на конец весны, растительность. В этот постапокалиптический пейзаж не вписывался только Снуки, растянувшийся на крыше своей будки и лениво созерцавший, как голуби клевали остатки его трапезы. Может кому-то покажется смешным, но Сингер помнил каждую железку у себя во дворе. Вон тот пикап, от которого остался один остов, принадлежал раньше соседу фермеру Теренсу. Неопределённого цвета мини-купер с ободранными боками когда-то водила местная красотка Джина, пока она не уехала в Лос-Анджелес попытать счастья. Тяжёлый основательный допотопный додж служил верой и правдой бывшему шерифу Дженкинсу, пока тот не скончался от цирроза печени. Бобби мог бы рассказать многое о каждом автомобиле и его бывших владельцах, если бы кому-нибудь пришло в голову спросить его об этом. Никому не было дела до убитых машин, а уж тем более до историй с ними связанных.

От невесёлых размышлений Бобби отвлёк резкий звук падения чего-то тяжелого и крики сверху. Добрый день, дядя Бобби! Ты что-то совсем про нас забыл.

Сингер закатил глаза и, выругавшись одними губами, пошёл наверх. Ещё поднимаясь по лестнице, он услышал, как братья о чём-то яростно спорят. Подойдя ближе, он смог расслышать слова.

— Дин, переключи назад!

— Ещё чего! Обойдёшься!

Появившись на пороге собственной спальни, Бобби открылась картина, достойная кисти какого-нибудь художника-баталиста. Постель была смята, небольшой прикроватный коврик был собран гармошкой и валялся в углу, оба стула были перевёрнуты и валялись кверху ножками, пыль стояла столбом, а Сэм и Дин героически вели борьбу за переключение каналов. Причём старший, судя по виду, ничуть не сомневался в своём превосходстве. Бобби даже не почувствовал уже привычного раздражения, а всего лишь попытался прикинуть, за сколько времени двое пацанов могут устроить полнейший разгром в отдельно взятой комнате. А в доме? Задачка показалась ему неразрешимой, поскольку имела много неизвестных.

Бобби, недолго думая, решительно шагнул к мальчишкам, взял обоих за шкирки и расцепил их, слегка встряхнув.

— И что тут происходит? — почти спокойно спросил Сингер.

Братья пристыжено замолкли.

— Ну, — рыкнул Бобби и снова слегка встряхнул их.

— Ничего! — выпалил Дин.

— Всё хорошо! — поддержал его Сэм.

— Это вы считаете «всё хорошо»?

Бобби развернул их, показывая разгромленную спальню.

— Ааа...

— Мы это...

— Сейчас уберем!

— Ага!

Как только Бобби отпустил их, они с энтузиазмом взялись за наведение порядка, украдкой поглядывая на хозяина спальни. Сингер даже не удержался от ухмылки, наблюдая, как слаженно у ребят всё получалось. Он подумал, что будет не лишним прочитать им наставление.

— Вы же братья, — начал он. — Значит должны жить в мире, и не ссориться, а уступать друг другу, а вы дерётесь как кошка с собакой.

Бобби перёвел дыхание и собрался продолжить свою проникновенную речь, как услышал тихое бормотание Дина:

— Угу, когда твой брат мелкая заноза.

— Дин, ты же старше, будь умнее, — сказал Бобби. — Сэм же маленький, он ещё не понимает многого.

— Я не маленький! — последовало решительное заявление от малыша.

— Я хотел посмотреть бейсбол... — вздохнул Дин.

— Но там же были мультфильмы, — возмутился Сэм.

— Ты их смотрел уже тысячу раз!

— А твой бейсбол никому не нужен!

— Ну, всё, мелкий, щас ты у меня получишь!

Глаза Дина недобро засверкали, на щеках заполыхал румянец. Он одним прыжком подскочил к Сэму, но тот, предугадав намерение брата, быстро крутанулся и припустил к двери. Бобби попытался его поймать, чтобы погасить новую ссору. Малыш ловко вывернулся и с визгом кинулся к лестнице. Старший ринулся за ним, проскользнув ужом мимо Сингера.

Н-даа, идея прочитать парням нотацию провалилась с треском. Однако надо их остановить, иначе, чего доброго, покалечат друг друга.

Бобби подоспел почти вовремя, отметив, что ураган по имени Юные Винчестеры оставил руины из разбросанных книг в гостиной. Дин зажал младшего в углу между шкафом и стеной, и явно собирался устроить ему взбучку, удостоверившись, что Сэм от него никуда не денется. Малыш, ожидая удара, весь сжался и зажмурился.

— Прекратите оба! — гаркнул Бобби разозлившись. — Как же вы меня достали!

Дин, уже занёсший кулак для удара, оторопело остановился, и посмотрев на разъярённого Сингера, опустил руки. Сэм от громового голоса удивлённо распахнул глаза и выпрямился.

— Вы совсем рехнулись? — бушевал Сингер. — Теперь я понимаю, почему отец вас везде с собой возит, да вас нельзя оставить ни на минуту!

Эмоции так переполняли охотника, что он то открывал рот в попытке что-то высказать резкое и обидное, то закрывал его не находя слов, а уж как руки чесались надавать подзатыльников. В комнате густым туманом повисла напряженная тишина. Две пары глаз виновато и испуганно смотрели теперь на Бобби, казалось, что они даже дышать перестали, ожидая приговора, а у Сэма начали подрагивать губы. Сингер вдруг представил себе, как он выглядит в их глазах: взрослый чужой мужик с лицом, перекошенным от гнева, с всклоченной бородой и топорщащимися усами, который орёт как умалишенный. Картинка ему не понравилась, более того, вызвала брезгливое отвращение. Ему стало стыдно, но как исправить ситуацию он не имел ни малейшего понятия.

От едва не нахлынувшего отчаянья его спас неожиданно раздавшийся телефонный звонок. От этого звука мальчики невольно вздрогнули. Бобби с трудом перевёл дыхание.

— Уходите! — глухо произнёс он и, повернувшись к ним спиной, подошёл к телефону.

Снова раздался звонок. Братья, молча, крадучись, пошли в сторону лестницы. Бобби стоял к ним спиной и слушал их удаляющиеся шаги. Он скорее почувствовал, чем услышал, как малыш остановился в дверях и обернулся.

— Сэмми, пошли, — громко прошептал Дин.

Последовала минутная пауза, едва различимый возбужденный шепот, потом снова тишина. Почему они не уходят? Ответ последовал незамедлительно. Дин тихонько кашлянул, и плохо подчиняющимся голосом произнес:

— Дядя Бобби, прости нас.

— Мы больше не будем, — поддакнул Сэм.

Сингер ожидал всё что угодно, только не признания своей неправоты. В этих словах было столько искреннего сожаления о сделанном, что Бобби сдался.

— Пока всё не уберете, не смейте показываться мне на глаза, — проворчал он, не поворачиваясь, и в его голосе проскользнула улыбка. Он был уверен, что его поняли правильно.

Звонок

Телефон звонил, не переставая, настойчиво требуя к себе внимания. Бобби подождал, пока дети скроются из виду, и поднял трубку.

— Да.

В трубке что-то прогремело, потом прогудело и, наконец, Сингер услышал голос звонившего:

— Привет, Бобби!

Нет, ну это нормально, приехать среди ночи, оставить своих отпрысков и скрыться в неизвестном направлении, а потом звонить как ни в чём не бывало?

— Твою мать, Джон! Где тебя носит?

— Я в пяти милях от Бисмарка в Северной Дакоте.

— Ты решил сбежать в Канаду? — не удержавшись, съязвил Бобби.

— Что? Нет. Я направляюсь в местечко под названием Уиллистон, там стали возникать неожиданные пожары и...

— Вот тоже мне новость, — пробурчал Сингер. — Неужели кроме тебя никто не может проверить тихий провинциальный городишко?

— Я должен проверить все сам, — жестко ответил Джон. — Мне кажется, я напал на след того, кто убил Мэри.

Бобби усилием воли подавил вздох. Спорить с Джоном всегда было делом нелёгким, но кто-то должен иногда брать на себя смелость и, хотя бы, попытаться воззвать к его разуму.

— Джон, ты даже не знаешь, что это было, как ты можешь утверждать, что напал на след убийцы?

— Вот поэтому я должен всё проверить сам, мне кажется, я близок к разгадке.

— Напомни-ка мне, сколько раз я это слышал? Ты как маньяк, Джон, цепляешься за какие-то несущественные мелочи, в поисках того, о чём ты не имеешь никакого представления.

— Ты не понимаешь...

— Я как раз прекрасно понимаю, — перебил его Бобби, начиная заводиться. — Не ты один терял свою жену. Только я также знаю, что ничто не заполнит той чёрной пустоты, что появляется внутри и пожирает тебя.

В трубке замолчали, и были слышны только звуки проезжающих мимо машин.

— Ладно, — откликнулся Джон, спустя несколько минут, и его бесстрастный ледяной тон Сингеру не понравился. — У меня мало времени. Меня ждет один человек, и я...

— Да что ты! — наигранно удивился Бобби. — А то, что ты подсунул мне два чудесных сюрприза, тебя вообще не волнует?

— Они что-то натворили? — голос Джона дрогнул.

— Ничего, — отрезал Бобби, — но я не могу с ними нянчиться с утра до ночи. У меня есть своя работа, если ты не в курсе, и я не могу ею заняться благодаря твоей безалаберности. Ты даже записки не оставил.

— Извини, я торопился. — Бобби показалось, или действительно тон Джона сменился на усталый. — Я что-нибудь придумаю. Ты сможешь отвезти их, как только я найду им няню?

— С превеликим удовольствием! Куда скажешь. И чем скорее ты это сделаешь, тем лучше.

— Спасибо! — вот это действительно тянуло на выражение искренней признательности. — Бобби, у меня действительно мало времени, дай мне поговорить с Дином.

— Дин! — крикнул Сингер. — Отец звонит.

Дин кубарем скатился с лестницы, чуть не навернулся на последних ступеньках, но чудом устоял и влетел в гостиную. Остановившись на мгновение, он перевёл дыхание и взял трубку телефона.

— Да, папа! — радостно крикнул он. — Хорошо, пап... А когда...

В следующую секунду в комнату вбежал Сэм. Он, как маленький воробышек, вился вокруг брата, подпрыгивая от нетерпения, пытаясь дотянуться до трубки, и настойчиво требовал:

— Ди, это папа? Ди, дай я ему скажу! Ну, Ди, дай!

Бобби отошёл в сторону и стал собирать книги, разбросанные по полу. Он изредка посматривал на них и никак не мог понять, почему у Дина сползла с лица улыбка, а радостное возбуждение сменилось серьёзностью, он в один момент вдруг повзрослел и словно стал выше. Дин внимательно слушал то, что ему говорил отец, поворачиваясь всем корпусом, чтобы не дать малышу дотянуться до телефона, и отвечал односложно «Да, сэр», «Нет, сэр».

Отчаявшись выхватить трубку у брата, Сэмми залез на рядом стоящий стул, и, потянувшись к телефонной трубке, закричал, что есть мочи:

— Папа! Я сам шнурки завязал!

Старший невольно поморщился. Еще бы! От такого звонкого вопля даже у Бобби уши заложило, хотя он и стоял чуть поодаль от Дина.

— Да, пап, я понял... Я помню, приглядывать за Сэмми... Пока.

Дин положил трубку. Лицо его сделалось грустным, плечи поникли. «Кто бы за тобой присмотрел? — подумал Бобби. — А то, как будто в тебе лампочку выключили. Ну что за отец!»

Малыш уже спрыгнул со стула и крутился вокруг брата, стараясь заглянуть ему в глаза, задавая вопросы со скоростью пулемета:

— Ди, что папа сказал? Когда он приедет? Ди, ну не молчи! Он был рад, что я научился шнурки завязывать?

Дин посмотрел на него, небрежно потрепал волосы и улыбнулся.

— Папа сказал, что ты молодец и что он гордится тобой!

— Ура! — радостно завопил малыш и стиснул брата в объятиях. — А что он ещё сказал?

Бобби невесело усмехнулся в усы. Он почему-то не сомневался, что Джон ни слова не сказал об успехе малыша, да и обратил ли он внимание на сообщение о столь важном событии.

— А ещё папа сказал, что не знает, когда вернётся, у него очень важное дело, — бодрым голосом сообщил Дин. — Но он обещал, что когда вернется, привезёт подарки.

Сэмми притих и больше уже не спрашивал ничего, он даже перестал отвечать на улыбку брата.

— Эй, ковбой! — весело окликнул малыша Дин. — Выше нос! Всё будет хорошо! Он вернётся, вот увидишь! Всегда возвращался.

Сэмми неуверенно улыбнулся, но всё-таки не удержался и хлюпнул носом.

«Только слёз мне ещё не хватало», — подумал Бобби и громче произнес:

— Господа джентльмены, вы собираетесь убирать за собой или мне вас до ночи ждать?

Дин спохватился и стал помогать собирать в стопки книги. Малыш удивлённо моргнул и спросил, с трудом выговаривая незнакомое слово:

— А кто такие джим-пель-мены?

— А это такие очень важные люди, — ответил ему Дин со смешком.

Пока убирали книги с пола и расставляли их по местам, Бобби вспомнил, что сегодня он собирался заехать в библиотеку, а ещё он подумал, что неплохо бы захватить с собой мальчишек и оставить их на часок на детской площадке в парке. Детей вроде бы выгуливают в таких местах. Да и пусть они выплёскивают свою энергию где-нибудь подальше от дома, вторую такую уборку он не перенесёт.

— Так, джентльмены, — сказал он, проверяя взглядом, всё ли на своих местах. — Сейчас мы едем на прогулку.

— Обрез брать? — спросил Дин.

— Зачем? — не понял Бобби.

— А разве мы стрелять не будем?

Сингер в задумчивости почесал затылок. Вот оно охотничье воспитание! От этой мысли Бобби стало не по себе и вызывало острое ощущение неправильности происходящего.

— Нет, — ответил он медленно. — Вы просто погуляете на детской площадке.

— А...

— Всё! — отрезал Бобби, чтобы избежать дальнейших вопросов. — Бегом во двор!

Мальчики наперегонки бросились к выходу. Сингер пошел за ними, проверяя на ходу наличие ключей и бумажника в карманах. У самой двери он с досадой вспомнил, что забыл на столе книги, которые собирался вернуть. Бобби вернулся в гостиную, когда услышал восторженный голос малыша:

— Дин, смотри, собака!

Сердце ёкнуло и упало куда-то вниз. Чёрт! Он совсем забыл предупредить их, чтобы не подходили к Снуки. Ротвейлер Сингера был серьёзной псиной, добросовестно выполняющей свои обязанности сторожа. Он слушался только своего хозяина, остальным он дружелюбно демонстрировал свои впечатляющие клыки, а если этого было недостаточно любому чужаку, то он вполне мог пустить их в ход.

Бобби выскочил из дома со скоростью пули. У него все внутри похолодело, увидев, что Сэмми бесстрашно приблизился к собаке.

— Снуки, фу! — крикнул он во всю силу своих лёгких.

Пёс посмотрел на него с недоумением и подставил малышу свою голову. Сэмми гладил его лоб, трепал за уши, а Снуки совсем не возражал против такой ласки, довольно жмурился и всё пытался лизнуть малыша куда попало. Дин тоже подошел к собаке и осторожно погладил её.

— Щекотно! — засмеялся Сэмми, когда широкий слюнявый язык прошёлся по его щеке.

Бобби медленно выдохнул и подошёл к ребятам.

— Снуки, место! — скомандовал он. — А вы в машину.

Собака грустно посмотрела на хозяина и с ворчанием полезла в свою будку.

— Нам нужно ехать, — сказал Бобби. Дожил! Оправдывается перед собственной собакой.

— Мы скоро вернёмся, — сказал Сэм псу и, последний раз погладив собаку, пошёл за Дином к автомобилю.

— Кажется, Снуки обиделся, — произнёс малыш, когда Бобби сел на водительское сидение.

— Он не любит оставаться один, — ответил охотник, вставляя ключ в зажигание, — но он умеет ждать.

Старенький форд ворчливо фыркнул и покатился в сторону улицы.

Продолжение в комментариях

@темы: текст, Бобби Сингер, Винчестеры, Сверхъестественное

---

Спокойной ночи!

Название: Спокойной ночи!
Размер: Мини, 1226 слов
Основные персонажи: Дин Винчестер, Сэм Винчестер
Категория: Джен
Жанры: Повседневность, Hurt/comfort, Пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: Сэм решает провести вечер у камина

За окном непогода. Ноябрь словно взял уик-энд и попросил февраль подменить его на время отсутствия. Непонятно что творилось в эти дни в Лебаноне — и ледяной дождь, и пронизывающий до самых костей ветер. Сегодня вечером что-то уж сильно ненастье разбушевалось.

В Бункере тихо и тепло.

Сэм разжег камин. Огонь сначала робко зарождался искрами, а потом уже весело стал потрескивать на сухих поленьях. Глядя на него, Сэм вспомнил не бесчисленные сожженные трупы, а тот костер в лесу, когда они впервые пошли на охоту с Бобби. Он учил их читать звериные следы, определять по мху стороны света, стрелять из охотничьего ружья по уткам. Тогда младший Винчестер так и не смог выстрелить в живое существо, зато дикой черники они с Дином наелись вдосталь.

Тепло и светло.

Он стоял перед камином в поношенной, но уютной фланелевой пижаме и пушистых серых тапочках, подарок Дина на прошлое Рождество. Он потом сам рассказывал, как хотел преподнести брату розовые тапочки с заячьими ушами и со стразиками вместо глаз, но на счастье Сэма в тот день они кончились, и Дину не осталось ничего другого как купить эти серые. Утешило старшего брата лишь то, что они были мохнатые. «Будешь лохматым и сверху и снизу», — пошутил он, когда Сэм разворачивал свой подарок.

Сэм улыбнулся уголками губ. Он развернулся к камину спиной и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся, держа в одной руке плед и книгу под мышкой, а в другой чашку с горячим какао. Поставив на кофейный столик чашку, и положив книгу, Сэм подтянул старое громоздкое викторианское кресло поближе к камину. Он сел в него и вытянул свои длинные ноги поближе к огню. Нет, не правильно. Хотелось так, как давно мечтал, и он забрался в кресло с ногами, благо оно было необъятных размеров, да и самого Винчестера не особо беспокоило, что пришлось почти свернуться калачиком. Так было удобно, так было уютнее, так хотелось когда-то давно, наверное, в прошлой жизни. Сэм укутался в плед и еще несколько минут неотрывно смотрел на всполохи огня, ни о чем не думал, а просто наслаждался ощущениями здесь и сейчас, сию минуту.

Из блаженного спокойствия его выдернул большой криволапый серый кот, который прыгнул прямо на изголовье. Как этот котяра оказался на колесе Импалы под капотом в гараже Бункера, Винчестеры так и не поняли, но факт оставался фактом. Как только завелся мотор автомобиля, из-под капота что-то взвыло нечеловеческим голосом. Перепуганный Дин вылетел из машины, и вытащил с переднего левого колеса это грязное мокрое существо с безумными зелеными глазами, которое вопило не благим матом на своем кошачьем языке. Сэм, вышедший из машины, едва сдерживался от смеха, глядя, как эти двое зеленоглазых мерялись взглядами, как два поединщика перед боем. Кот, повисший на руках старшего Винчестера, заткнулся, а Дин наоборот разразился проклятиями и требованиями убрать это чудовище с глаз долой. Сэм забрал Кота у брата, и прежде, чем вынести его из Бункера, обогрел и накормил бедолагу.

С тех пор Кот стал появляться в Бункере так, как будто материализовывался из ниоткуда, и потом исчезал надолго в никуда. Он непременно считал Дина своим спасителем и бегал за ним как собачонка. Старший Винчестер, разумеется, был не в восторге от такого поклонника. Он ворчал, ругался, шипел, грозился пристрелить эту бестию, от возмущения Дин даже забыл про свою аллергию на котов. Кота выкидывали за порог, но через какое-то время он снова появлялся в Бункере неведомо откуда, и, в конце концов, Дин смирился с неизбежным. К Сэму Кот подходил только в двух случаях: когда настоятельно требовал еды, и когда младший Винчестер занимался в библиотеке. В последнем случае Кот приходил и вальяжно располагался между книг и документов, чутко отслеживая движения человека.

Вот и теперь Кот разлегся на изголовье кресла и сделал вид, что спит. Сэм протянул руку и ненавязчиво почесал котяру за ухом, а тот в свою очередь включил свой внутренний моторчик и блаженно заурчал.

Светло и спокойно.

Сэм повертел в руках книгу. Чарльз Диккенс «Приключения Оливера Твиста». Когда-то он нашел в одном из мотелей кем-то забытую книгу. Сколько же ему тогда было? Лет семь или восемь. Он читал «Оливера Твиста» тайком от всех, боялся, что если увидят, как он чуть не плачет над судьбой героя, то посмеются. Потом книжка потерялась где-то в дороге, но Сэм помнил эту историю, и то неизгладимое впечатление, которое она на него произвела. Когда они с Дином выслеживали Метатрона в отеле, чтобы узнать о последнем испытании, тело Сэма горело огнем, его бил озноб, в ушах звенело так, что казалось барабанные перепонки лопнут, а перед глазами все плыло и словно было подернуто белой пеленой. Он непослушными руками открывал коробки, и, увидев название «Оливер Твист», сознание на мгновение прояснилось, как будто ниточка связала все воедино — и прошлое, которое хлынув на него нескончаемым потоком, оставляло после себя ощущение, что это все происходило не с ним и не в этой жизни, и настоящее. Тогда Сэм понял, что они нашли того, кого искали.

От этого воспоминания охотник поежился. Кот приоткрыл один глаз, и, удостоверившись, что все в порядке, снова зажмурился, не переставая мурлыкать. Сэм взял чашку с какао и отпил несколько глотков, а потом углубился в чтение.

Спокойно и хорошо.

Дин уже почти уснул, как вспомнил, что не пожелал брату спокойной ночи. Это раньше можно было повернуть голову, увидеть темный силуэт на соседней кровати в номере мотеля, пожелать спокойного сна и самому погрузится в объятия Морфея. Теперь у Сэма своя комната и нужно было встать, чтобы пойти туда. Лень, но Дин встает, накидывает свой допотопный халат и идет в спальню брата. Как ни странно, но Сэма нет в его комнате, даже кровать не расстелена. Опять засиделся в библиотеке неисправимый задрот. Работа работой, но спать тоже иногда нужно. Дин спустился вниз.

В библиотеке никого нет, а вот в гостиной мерцает неровное сияние. Неужели братец камин затопил? Хотя в такую погоду только у камина и сидеть, но лучше все-таки спать в теплой постели.

Огонь в камине горел уже не так ярко, комната погрузилась в полумрак. На кофейном столике чашка с недопитым остывшим какао. Сэм спит в кресле у камина. И как ему удалось свернуться в клубок с его-то почти двухметровым ростом? Рука свесилась с подлокотника, а длинные цепкие пальцы все еще держали раскрытую книгу. Плед упал на пол. Дин стоял и смотрел на спящего брата. Лицо Сэма было расслабленное и какое-то юное как у мальчишки, несмотря на мужскую щетину, даже мелкие морщинки, которые давно стал замечать старший Винчестер, разгладились. Он видел перед собой того Сэма, которого пятнадцать лет назад приехал навестить в Стэнфорд, впервые после ссоры брата с отцом. Эх, Сэмми, Сэмми, то, что нам пришлось пережить потом хватило бы на десятки жизней!

Дин постоял еще минутку, осторожно вынул книгу из руки брата. Надо же, «Оливер Твист»! Где он ее откопал? Маленький Сэм не заметил однажды, как Дин увидел его с этой книгой, и видел, как слеза мелкого утонула в пожелтевшей странице, и как едкое издевательство готово было сорваться с губ старшего, но он не произнес ни звука, развернулся и ушел так же тихо, как и подкрался к ничего не подозревавшему братишке. Что его тогда остановило, Дин до сих пор не знал, да и не важно это теперь.

Он наклонился, поднял с пола плед и укрыл им Сэма, заботливо подоткнув края. Кот, так и лежавший на изголовье кресла сверкнул своими зелеными глазищами и коротко муркнул. Дин приложил палец к губам, делая знак, чтобы котяра помолчал, и тот его понял, только поджал под себя кривые лапы, снова закрывая глаза. Старший Винчестер, протянув руку, легким, невесомым движением убрал непослушную челку с закрытых глаз брата.

— Спокойной ночи, Сэмми! — грустно и светло улыбнулся Дин и бесшумно вышел из комнаты.

@темы: текст, сэм винчестер, дин винчестер, Cверхъестественное